Из каких слов состоит слово правописание

Происхождение слова правописание

Правописа́ние. В русском языке существуют два слова для выражения одного и того же понятия: система правил написания слов языка, помимо правописания, называется еще и орфографией. Дело в том, что слово правописание — калька греческого orthographia, в котором orthos — «правильный», а graphia образовано от grapho — «пишу». Но русский язык не ограничился одним калькированием — он еще и позаимствовал греческое слово.

правописа́ние калька греч. ὀρθογραφία, ср. р. ὀρθός «правильный», γράφω «пишу».

Правописа́ние. Др.-рус. словообразоват. калька греч. orthographia (из orthos «правильный» и graphō «пишу»). См. орфография.

Значение слова правописание

Словарь Ушакова

правопис а ние, правописания, ср.

1. Система правил письма, свойственная тому или иному литературному языку, орфография (грам.). Реформа правописания. Русское правописание. «Сюда, на зло правописанью, стихи без меры, по преданью, в знак дружбы верной внесены (об альбомах).» Пушкин .

| Система письма, приемы письма, характеризующие данный письменным документ (филол.). Изучить правописание какого-нибудь памятника письменности.

2. То или иное написание данного слова, данной категории слов (грам.). Правописание «пескарь» новее правописания «пискарь».

3. Знание правил письма, соблюдение их в письме (разг.). Правописание у вас хромает.

Словарь лингвистических терминов

Грамматический словарь: Грамматические и лингвистические термины

Энциклопедический словарь

то же, что орфография (в 1-м значении).

Словарь Ожегова

ПРАВОПИСАНИЕ, я, ср. То же, что орфография .

| прил. правописный, ая, ое (спец.).

Словарь Ефремовой

ср.
Общепринятая единая система правил написания слов какого-л. языка; орфография.

Энциклопедия Брокгауза и Ефрона

или орфография — под этим термином разумеется искусство «правильного» изображения устной речи на письме, с помощью письменных знаков. Эпитет «правильный» не имеет, однако, того абсолютного значения, какое лица, не получившие специального лингвистического образования, обыкновенно придают ему, когда заходит речь о «правильности» устного или письменного языка. На деле многие «правильные» написания (а в устной речи — речения) представляют собой ошибки, укоренившиеся и узаконенные обычаем и употреблением. Писать п е сок (вместо исторического п*сок) или т е мя (вместо т*мя) и т. д. — так же «неправильно» и «ошибочно», как писать зв е зда или с е мя (вместо зв*зда, с*мя). Склонение сот , coma , coту и т. д.; множественное число coты , сотов , сотам и т. д. совершенно так же «неправильно», как и склонение рот , рота , роту и т. д. (вместо рот , рта , рту ); между тем первое узаконено всеобщим употреблением, тогда как второе встречается только в «ошибочной» детской речи или в «неграмотной» речи простого народа, не умеющего говорить «правильно». Настоящее, в данном случае, значение эпитета «правильный», согласное с выводами, добытыми наукой — не более как «общеупотребительный» или «принятый в употребление лучшими писателями и образованной частью общества» (ср. статью A. Noreen’a, «Оm spr å kriktighet», 2 изд., Упсала, 1888; нем. переделка — «Uеbеr Sprachrichtigkeit»; см. журнал «Indogerm. Forschungen», т. I, 1892). Некоторые «ошибки», вроде написания «мелкий», встречающегося у нетвердых в П. лиц, или народных выражений, посуда убирать , сломить те голова и т. д. гораздо древнее и стало быть «правильнее», чем соответствующие им написания или выражения литературного языка; но они не приняты в употребление последним, а потому и считаются «неправильностями». Таким образом с научной точки зрения под П. можно понимать лишь кодекс написаний, получивших общее употребление. Некоторые из этих написаний могут быть действительно «правильны», т. е. согласны с историей языка, другие же — совсем неправильны, не имея в прошлом, а иногда и в настоящем языка никакого оправдания. Если прибавить к этому еще то обстоятельство, что и в языке наиболее образованной части общества всегда возможны и действительно существуют колебания и непоследовательности, то станет ясно, что правила каждой исторически сложившейся системы П. необходимо должны иметь характер относительный и условный, часто неопределенный и неустойчивый. Каждая система П. есть результат компромисса, сделки между различными взаимно перекрещивающимися принципами и влияниями. Изображая устную речь на письме, необходимо передавать точно (до известной степени) ее звуковую сторону (принцип фонетический), но нельзя нарушать этимологическую связь между родственными формами и словами (принцип этимологический). Оба эти принципа проводятся, однако, далеко не последовательно: фонетическому принципу мешает не только ограниченность средств данной графической системы, не позволяющая иногда точно передать известный звук или сочетание звуков, но также и другое основное стремление П. — выразить на письме этимологическое родство известных форм. Влияние системы П., принадлежащей какому-нибудь другому языку, употребительному рядом с данным языком, вносит еще новые осложнения и непоследовательности (мы пишем сего , того , вместо сево , тово и т. д., ходишь , тишь , вместо ходишъ , тишъ , только под влиянием церковнославянской графики). Даже при заимствовании отдельных слов из какого-нибудь языка заимствуется нередко и их написание: немец пишет Shakspeare, B é ranger, копируя английское или французское П. этих имен. Точно так же и мы пишем вместо ф — θ в ми θ , каθедра и т. д., основываясь на греческом П. данных слов (заимствованных из греческого). При условности, непоследовательности и неустойчивости правил П., основанных иногда прямо на недоразумении и не имеющих ничего общего с научными выводами, очень мало оснований для того педантического ригоризма, с которым любят выступать спорящие стороны в обсуждении разных вопросов П. или иные не по разуму ретивые педагоги-экзаменаторы. При отсутствии во многих «законах» П. настоящей научной силы, П. никак не может считаться наукой или отраслью науки. Расстояние, отделяющее ходячее П. от действительно научного П., которое было бы последовательно обосновано на данных истории и грамматики языка, ничуть не ближе того, которое отделяет научную гигиену от практического ее осуществления в частной и общественной жизни, или идеальную этику — от ходячей житейской морали. Одна система П. может быть более последовательна, чем другая (в этом отношении известные первичные системы П., установленные заново для того или другого языка обыкновенно одним каким-нибудь лицом — напр., сербское П. Вука Караджича, старославянское Кирилла и Мефодия и некоторые другие славянские П. — отличаются особой стройностью и последовательностью); но все они имеют только практическое, а не научное значение. Исходя из этого положения, лучшей системой П. можно было бы признать только самую простую и самую удобную в практическом употреблении, т. е. в ее усвоении и практическом осуществлении (типографском и письменном). Прилагая эту мерку к русскому П., мы должны признать крупными его недостатками сложность, крайнюю пестроту и непоследовательность и проистекающую отсюда трудность усвоения, а также присутствие совсем лишних и убыточных в типографском отношении букв (вроде θ , ъ , частью ь и т. д.). Недостатки эти сознавались еще в прошлом веке, когда и начинаются попытки реформировать наше П. Такие попытки продолжаются и в этом веке, но без успеха (историю их см. в известном труде Я. Грота, «Спорные вопросы русского П. от Петра Вел. доныне», СПб., 1873, 2 изд. расшир. и доп. 1876), хотя ими и внесена большая последовательность и стройность в проведении частных правил. Последним крупным явлением в данной области является кодекс П., составленный в 1885 г. Я. К. Гротом по поручению Имп. акад. наук, введенный официально в употребление в школах и казенных изданиях и принятый многими частными изданиями и лицами («Русское П. и т. д.», 1 изд., СПб., 1885; свыше 10 изд.). «Гротовское» П. бесспорно представляет известный, хотя и очень небольшой шаг вперед к упорядочению нашего П.; но и оно не свободно от ошибок и произвольностей. Не говоря о совершенно ошибочном и этимологически невозможном написании вядчина , вместо исторического ветчина (от которого, впрочем, составитель впоследствии благоразумно отказался), мы находим в нем такие произвольные нововведения, как мачеха , вместо неправильного этимологически, но вполне и давно укоренившегося мачиха , и др. Вводя такие вполне новые написания вместо укоренившихся, хотя и ошибочных, Я. К. Грот нарушал исторический принцип нашего П., в угоду которому, однако, не отваживался заменить ошибочные: песок , семья , темя , таракан , каравай , барсук , калач и т. д. единственно правильными: п * сок , с * мья , т * мя , торокан , коровай , борсук , колач и т. д. См. Paul, «Principien der Sprachgeschichte» (2 изд., 1886, гл. XXI).

Состав слова

Средняя оценка: 4.4

Всего получено оценок: 367.

Средняя оценка: 4.4

Всего получено оценок: 367.

Предложения состоят из слов, но и у слов есть свои составные части. Если разобрать слово по составу, можно многое понять о его происхождении и значении. Изучение состава слова – тема 3 класса русского языка – помогает лучше понять правила правописания и родной язык в целом.

Из каких частей состоит слово и зачем они нужны?

Есть четыре вида “кирпичиков”, из которых состоят слова. Два из них есть в слове всегда – это корень и окончание. Приставка и суффикс используются во многих словах, но это не обязательные части.

Корень – это то, что выражает значение слова, его главная часть. Он объединяет родственные слова, которые еще называют однокоренными.

После корня ставится окончание – та часть слова, благодаря которой оно меняет свои формы. Эта часть также изменяется, она служит для того, чтобы связывать слова в словосочетании и предложении.

Что касается приставки, то она стоит перед словом и необходима для того, чтобы образовывать новые слова. Ту же функцию выполняет и суффикс, но он ставится не перед корнем, а после него. В слове одновременно может использоваться и то, и другое, а может только что-то одно.

У каждого слова также есть основа – это все, что стоит до окончания. То есть существуют такие единицы языка, основа которых состоит только из корня, есть такие, где она включает дополнительные составляющие части.

В русском языке есть слово, у которого нет… корня – вынуть. Когда-то оно звучало как вынять , и корень в слове был – ня . Но языковые процессы привели к тому, что он трансформировался в суффикс -ну-.

Примеры разбора

Умение определять, из каких частей состоит слово, очень важно, проще всего сделать это на практике. Вот несколько примеров состава слова.

В русском языке есть слова с нулевым окончанием, когда в начальной форме после основы нет никаких букв, а проявляется окончание только при склонении: мяч – мяча – мячом и т.д.

Что мы узнали?

Любое слово в русском языке можно разобрать по составу. Всего есть четыре единицы, на которые оно “разбирается” – это корень, окончание, приставка и суффикс. Основная часть слова – корень, к ней “пристраивается” все остальное, слова с общим корнем называются однокоренными. Есть слова, состоящие только из корня и окончания, причем последнее может быть и нулевым. Окончание выполняет важную функцию, оно изменяется, делая устную и письменную речь связной. С помощью приставок и суффиксов образуются новые слова. Приставка ставится перед корнем, а суффикс – после него. Та часть слова, которая идет до окончания, называется его основой.