Книги по суффиксам русского языка

Суффиксы.

Суффикс – этo морфема, которaя стоит после корня и обычно служит для образования новых слов, хoтя может использоваться и при образовании формы одного слова.

Нaпример: добрый – доброта (суффикс -oт – словообразовательный), добрее, добрейший (суффикс -ee – формообразующий, образует форму сравнительной степени прилагательного; суффикс -eйш – формообразующий, образует форму превосходной степени прилагательного).

Большинство суффиксов служит для образования новых слов.

Учить – учитель, учительство, учительский.

Формообразующих суффиксов в русском языке сравнительно немного. Наиболее важными среди них являются следующие:
суффиксы сравнительной и превосходной степени прилагательного: -ee (-ей), -е, -ше, -ейш-, -айш;
Быстрее, быстрей, дороже, старше, глубочайший, мудрейший.
суффикс прошедшего времени глагола -л;
Пришёл, узнал.
суффикс повелительного наклонения глагола -и;
Бeри, веди.
нeкоторые суффиксы существительных как показатели множественного и единственного числа;
нeкоторые суффиксы существительных как показатели косвенных падежей.
Кaк корни и приставки, суффиксы могут изменять свой внешний облик. Пpи этом, кaк и в корнях, здесь наблюдаются чередования согласных и гласных звуков. B частности, возможны «беглые гласные».
Достаточно регулярно в суффиксах наблюдаются чередования согласных и сочетаний звуков (к/ч, oва/уj).
В целом при выделении суффиксов и комплексов суффиксов необходимо ориентироваться на слова, от которых образовано данное слово. При этом удобно использовать перифраз с таким однокоренным словом.
Суффиксы занимают положение после корня перед окончанием (если оно имеется у слова).
В русском языке есть несколько суффиксов, которые могут располагаться после окончания:
Суффиксы
возвратный суффикс -ся (-сь);
Учится, училась.
суффикс множественного числа в формах повелительного наклонения глаголов -те;
Идёмте.
суффиксы неопределённых местоимений -то, -либо, -нибудь (обратите внимание на то, что эти элементы пишутся через дефис!).
Какой-то, какой-либо, какой-нибудь.
В лингвистике для этой разновидности суффиксов есть специальный термин – постфиксы.
Постфикс -ся выступает в двух вариантах:
после согласных – -ся;
Учился, занялся, ветвиться.
после гласных – -сь.
Училась, занялась, ветвилась.

Суффикс — этo часть слова, которая стоит после корня перед окончанием и служит для образования новых слов или форм слов.

Суффикс может стоять непосредственно после корня (стол-яр) или после другого суффикса (столяр-нич-а-ть).

Есть слова, в которых суффикс -й- может не получать в слове специального графического обозначения. На его наличие могут указывать гласные е, ё, ю, я, и (в положении после согласного) или разделительный ь, например: Поволжь[й-э], Заонежь[й-э], вороб[й-и].

Словообразовательные суффиксы

Суффиксы, служащие для образования новых слов, называются словообразовательными. Таких суффиксов большинство.

суффикс -оват- образует прилагательные со значением неполноты качества от других прилагательных: серый > сероватый, темный > темноватый, жидкий > жидковатый, бледный > бледноватый;
суффикс -ин- образует притяжательные прилагательные от существительных, обозначающих животных: лошадь > лошадиный, лось > лосиный, гусь > гусиный, сокол > соколиный;
суффикс -тель образует существительные со значением действующего лица от глаголов: учить > учитель, читать > читатель, жить >житель.

Суффиксы, служащие для образования форм слов, называются формообразующими (или формообразовательными, или словоизменительными). Формообразующие суффиксы, как и окончания, в основу слова не входят.

С помощью формообразующих суффиксов образуются формы слова. Например, суффикс -ть образует неопределенную форму глагола (читать), -л- — форму прошедшего времени глагола (читал), -я- — деепричастие несовершенного вида (читая), -ющ- — действительное причастие настоящего времени (читающий). С помощью формообразующих суффиксов образуются формы сравнительной и превосходной степени прилагательных и наречий, например: новее, ярче, новейший, высочайший.

Чередование согласных и гласных звуков в суффиксах

Как корни и приставки, суффиксы могут изменять свой внешний облик. При этом, как и в корнях, здесь наблюдаются чередования согласных и гласных звуков.

Возможны «беглые гласные», ср.: книж- к-а — книж-ек; скольз-к-ий — скольз-ок, смеш-н-ой — смеш-он, стар-ец — стар-ц-а, блюд-ц-е — блюд-ец.
Достаточно регулярно в суффиксах наблюдаются чередования согласных и сочетаний звуков, ср.: книж-к-а — книж-еч-к-а, ком-ок -ком-оч-ек, пир-ова-ть — пир-у[й-у] .

Нулевым называется суффикс, не выраженный звуками в речи и буквами на письме, но с помощью которых образуются новые слова. Нулевой суффикс графически обо­значается знаком O: выходить — выходO, синий — синьO.

Русское словообразование (fb2)

Русское словообразование

Русское словообразование привлекало многих исследователей. В минувшем десятилетии оно получило признание в качестве самостоятельного раздела языкознания в ряду с лексикой и грамматикой [1] . За одни послевоенные годы опубликованы сотни работ по русскому словообразованию. Накоплен огромный материал, позволяющий и требующий подойти к обобщениям. Еще шире фронт словообразовательных исследований в других славянских и иных языках. В двух выпусках библиографического указателя польской литературы по словообразованию зарегистрировано 951 заглавие [2] , а с тех пор количество их круто возросло. Это дает возможность и обязывает не ограничиться замкнутым описанием фактов одного языка, а рассматривать их в плане сравнительно-историческом и шире — в плане сравнительно-типологическом.

Но прежде необходимо выяснить серьезное недоразумение, чреватое тяжелыми последствиями для словообразования как отрасли лингвистической науки.

Еще Н. В. Крушевский, И. А. Бодуэн, В. А. Богородицкий, Ф. Ф. Фортунатов предостерегали, что недопустимо смешивать словообразовательный анализ с морфологическим и подменять один другим. Два десятилетия назад Г. О. Винокур вынужден был повторить требование различать анализ словообразовательный и анализ морфологический:

«Однако, признавая силу этого требования в теории, ученые до сих пор плохо считаются с ним в практической работе» [3] . На беду, положение сегодня не улучшилось, а еще ухудшилось. В чем суть различия?

Слово догадлив отчетливо членится на морфемы до/гад/лив. Но разве оно образовано так? Конечно, оно сложено не из таких кусочков, как и не из до/гадлив, а, несомненно, из основы догад‑ (догадаться, догадка) и суффикса ‑лив, т. е. до‑ тут не префикс, а часть основы. Примеры на каждом шагу: в существительном надстройка нет префикса над‑, префиксально не оно, а его «предок» — глагол надстроить, из которого суффиксом -ка образовано надстройка. Это совершенно различные и разновременные процессы, как напоминал Г. О. Винокур: «Внутренняя зависимость между производящими и производимыми основами разных степеней обнаруживается в последовательном, а не одновременном присоединении морфем, составляющих основу каждой новой степени по сравнению с предшествующей. Одной из очень важных задач учения о русском словообразовании, несомненно, следует признать указание точных приемов такого расчленения производных основ выше первой степени, которое отражало бы эту последовательность в присоединении новой морфемы к уже существующим их сочленениям» [4] .

Игнорирующий «этажность» строения слова не раскрывает этого строения, а искажает его.

К сожалению, в той же статье Г. О. Винокур непоследовательно согласился признать уныть и перестать непрефиксальными, так как их компоненты сейчас «незначимы» [5] . Но это и есть смешенье времен. Разве эти слова образованы сейчас?

Уступка оказалась роковой. Подмена словообразовательного анализа (т. е. выяснения, как слово образовано) морфологическим (как оно членится на морфемы сегодня) в последующих работах становится почти привычной.

В своем «Школьном словообразовательном словаре» (изд. 2. М., 1964) З. А. Потиха членит слова так: при/бы/тие, у/бы/тие и пр. Это членение морфемное, а не словообразовательное. Процессы словообразования протекали:

не так: и не так: а так:

при бы ти е быть ье при быть

прибытие при бытие прибыть ье

Шаткость принципиальной позиции привела к противоречиям: восхищ/а/ть, но по/хищ/а/ть и т. п.

Другая работа [6] ошибочно приписывает префиксальное образование словам выкуп, перевал и т. п., которые в действительности образованы не префиксацией, а из глаголов, уже включивших префиксы. Но и заметивший, что префиксальность этих образований мнима, напрасно назвал их «безаффиксальными» [7] . Эти образования, незаслуженно лишенные монографического исследования, обильны в русском языке (в диалоге 3% всех случаев существительных в тексте, а в публицистике даже 8%), чрезвычайно разнообразны и устойчивы: разбег, побег, распад, закат, обман, передел, ответ, совет, съезд, уход и т. д. Образование их не «нулевое», а «минусовое» — апокопа (усечение) глаголов, аналогично многочисленным составным — мясоед, злодей, рыболов, листопад, верхогляд и проч.

Ярчайший пример «минусового» образования — зонт из зонтик, которое, вопреки кажущемуся наличию деминутивного суффикса ‑ик, заимствовано из голландского zondeck (zon ‛солнце’, deck ‛крыша’). Случай далеко не исключительный (трусы из трусики, а не наоборот).

Как образована сама производящая основа — это другой вопрос. Путать их — значит принимать деда за отца. Иначе — почему же останавливаться на генеалогии только до второго или третьего колена, а не перебирать все поколения предков, доискиваясь до «самого первого слова»?!

Совершенно неприемлем отказ признать слово образованным аффиксально, если основа теперь уж не существует самостоятельно: ужас, доблесть, обескуражить и пр., приводимые Н. М. Шанским, который, признавая и удачно показывая «этажное» строение слова, однако отказывается от подлинного анализа его ради того, каким слово представляется, если бы оно возникло сегодня. Он объявляет беспрефиксными и приду, обмануть, относя их к иванам, не помнящим родства [8] . Он прямо декларирует: «Словообразовательный анализ устанавливает лишь, на какие морфемы можно разбить слово сегодня, а не то, как данное слово возникло в действительности» [9] . Но в таком случае зачем же называть это словообразованием? Такой анализ словообразователен только в отношении тех слов, которые образованы сегодня, а их меньшинство. Хотя из русского языка давно выпала та основа, от которой некогда образованы глаголы забавить, добавить, прибавить, сбавить, убавить, отбавить, подбавить, набавить, надбавить, избавить, разбавить, но префиксальность их словообразования настолько отчетлива, что по строгости и полноте не уступает парадигме спряжения любого из этих глаголов. Позиция Н. М. Шанского полностью исключает историческое словообразование, а оно должно занять свое место в лингвистике, как историческая лексика, историческая грамматика, историческая фонетика. Может быть, Н. М. Шанский, который, конечно, знает, как в действительности образовались глаголы уйти, обескураживать, лишь неудачно использует термин «словообразовательный» для обозначения иного метода анализа? Так, заявив, что недопустим и невозможен словообразовательный анализ прилагательных крохотный и мохнатый, он тотчас осуществляет именно словообразовательный их анализ [10] . Видимо, историческое словообразование он не желает назвать словообразованием, полностью отождествляя его с этимологией.

Словообразование может совсем никак не отразиться материально, такова, например, адъективация причастий (превращение в прилагательное — горелый) или субстантивация прилагательных (превращение в существительное — столовая). Раз слово — единство формы и значения, то и смена значения без каких-либо формальных изменений образует другое слово (столовая ‛комната, где едят’ и столовая ‛предприятие общественного питания’).

Ясно, что словообразовательный анализ несравнимо трудней членения слова на ощутимые сегодня морфемы. В нередких случаях длится нерешенный спор — образовано ли слово грешник от грех суффиксом ‑ник [11] или суффиксом ‑ик от прилагательного грешный [12] .

Давление упростительства вытеснило словообразовательный анализ из школы, заменив его современным членением на морфемы. Не обсуждая здесь целесообразность замены, нельзя промолчать, что давать это под видом словообразовательного анализа — значит прививать всем обучаемым совершенно искаженное представление о развитии языка. В Польше даже педагогическая печать забила тревогу — журнал «Polonistyka» недавно опубликовал статью, показывающую вредность выдавать морфемное членение за словообразовательный анализ [13] .

А для этимологии, понятно, необходим именно словообразовательный анализ. Элементарно, что без знания исторической фонетики, лексикологии, семасиологии и без понимания их закономерностей нет научной этимологии. Необходимо усвоить, что ее нет и без знания исторического словообразования, его способов и средств, без понимания его закономерностей. Одинаково ненадежны — и этимология, не опирающаяся на строгие данные исторической фонетики, и этимология, рассматриваемая вне словообразовательных рядов!

Русское словообразование унаследовало и развило основные свойства словообразования общеславянского, в котором уже четко определилась такая самая характерная черта, как абсолютное господство аффиксации, в противоположность, например, максимальной активности различных видов словосложения в германских языках (особенно в немецком), хотя аффиксация сильна и в них. В любых текстах русской речи аффиксальны от 50 до 71% всех глаголов, от 73 до 75% всех прилагательных, а словосложение составляет всего 1—3%.

Почти все русские аффиксы возникли еще до распада славянской общности, а некоторые даже раньше ее обособления — так, суффикс ‑r‑ образует nomina agentis во многих индоевропейских языках, например широко представлен в романских и германских (в английском ‑er‑ — главный суффикс nomina agentis); по-видимому, общему источнику обязаны славянские ‑ар‑ (русск. столяр, гончар и пр.).

Из общеславянского унаследовал русский язык и резкое различие между преимущественной префиксацией глаголов и преимущественной суффиксацией имен, наметившееся еще до выделения славянских языков. По словообразовательному составу (не смешивать с морфологическим!) в русском тексте разговорном [14] и публицистическом [15] приходится на 100 случаев данной части речи:

* Не включены ‑ся, ‑сь, чаще служащие словоизменению, чем словообразованию.

Для любого вида речи, несмотря на их различия, остается неизменным главное: глаголы образованы предпочтительно префиксально, а имена — суффиксально (преобладание суффиксаций еще резче в прилагательных, чем в существительных). Сходное отношение во всех славянских языках.

Это связано с различием самих источников образования слов по частям речи. Почти половина всех случаев прилагательных в русской речи — образованные из существительных, некоторая часть — из глаголов, единичные — из наречий, из словосочетаний; только от 3 до 6% — из прилагательных (например, уменьшительные — ‑еньк‑). Напротив, почти половина всех случаев глаголов в русском тексте образованы из глаголов же (разбить, отдать). А префиксы служат преимущественно словообразованию внутри той же части речи, тогда как суффиксация очень часто переводит в другую часть речи.

Многие архаичные префиксально образованные имена позволяют предположить, что некогда префиксация была в славянском именном словообразовании обычней, чем теперь. Но, видимо, ее частота была обязана не тем приставкам, которые генетически возникли из предлогов, первоначально имевших пространственные значения, из которых так широко развились вторичные значения, абстрактные. Эти префиксы еще в очень раннее время стали главным средством образования глаголов (где, например, значение направленности в глаголах движения получало такое семантическое развитие, как выражение завершенности для за‑, усилительной степени для раз‑ и т. д.). В образовании имен пространственные префиксы тоже принимали участие, но меньше и не все; общи с балтийскими языками префиксы по‑ (с одновременной суффиксацией — поречье), соответственно литовскому и латышскому ра‑; с‑, в архаичной форме су‑ (суводь). Но сильней в образовании имен выступали в качестве префиксов форманты, выражавшие иные значения, особенно отрицание: без‑, соответственно лит. be, лтш. bez, сюда же надо отнести и не‑, также общее для славянского и балтийского именного словообразования.

Наряду с генетически унаследованными способами и средствами словообразования русский язык в многовековых контактах вобрал и освоил иноязычные словообразовательные черты, нередко перерабатывая их.

В отличие от слова аффикс не заимствуется непосредственно, а извлекается из заимствованных слов.

В славянских языках широко привились интернациональные суффиксы существительных ‑изм, ‑ист, ‑ия, ‑ана и др., давно и часто присоединяемые к основам и русского происхождения, не вызывая ни малейшего ощущения противоестественности (царизм, связист), осложненные суффиксы ‑ация, ‑изация (яровизация). Темп освоения иноязычных аффиксов быстро возрастает, как показал В. Костомаров на примере субстантивного суффикса ‑ист: ранее XVIII в. известно только евангелист, при Петре I вошли еще 13, а теперь их более тысячи [16] . Впервые появясь в русском языке на рубеже XVIII—XIX вв., суффикс ‑аж (франц. ‑age) в багаж, зафиксированном в 1801 г. [17] , накопился за полтора столетия в обильных заимствованиях (этаж, экипаж, фураж, монтаж, тираж, ажиотаж и пр.), но только теперь становится средством русского словообразования, и то при нерусских основах (метраж, типаж), а к основам русским присоединяется пока подчеркнуто каламбурно (подхалимаж, холуяж, строкаж), но за этим начинает завоевывать и серьезные позиции (листаж). Из именных префиксов энергично освоен анти‑, слабей ультра‑ (ультразвук). Обилие в русском языке заимствованных глаголов с префиксами де‑, дис‑, ре‑ допускает, что и эти форманты станут на русской почве продуктивными (сначала при иноязычных основах).

В отношении некоторых аффиксов не так легко решить, каким путем пришли они в русский язык: унаследованы ли генетически или приобретены в междуязыковом общении, развились ли на русской почве или унаследованы генетически. Так, префикс па‑ в значении неполноты (может быть, семантически близко к полу‑) представлен рядом примеров и в русском литературном языке, и особенно в диалектах: па́дчерица, па́сынок (укр. не́сын) ‛родные дети только одного из супругов’, пасмурно, па́клен ‛полевой клен’ (в говорах не́клен), па́ужинок ‛еда между обедом и ужином’, па́трубок, па́голенки и др., ср. лит. pamotė ‛мачеха’, patė́vis ‛отчим’ из motina ‛мать’, tė́vas ‛отец’, лтш. pamāte ‛мачеха’, patēvs ‛отчим’, лит. pabrolis ‛дружка, шафер’ из brolis ‛брат’, лтш. pabāls ‛беловатый’, pasolas ‛сладковатый’. Некоторая ограниченность такого образования в каждом из языков заставляет допустить, что па‑ в русских именах — скорей след не древней языковой общности, а более позднего контакта.

Как примеры превращения в префиксы приводят полу‑, само‑. Действительно, процесс префиксализации этих элементов активно происходит в современном русском языке. Однако такие факты, как полдень и др., допускают, что полу‑, само‑ могли быть унаследованы русским языком генетически.

Начало нашего столетия принесло в русский язык прилагательные, обозначающие цвет, заимствованные без оформления русскими суффиксами: беж, электри́к, маренго и др., но одни из них не удержались, другие приобрели русский суффикс, например, бежевый. Возможно, в дальнейшем заимствования без русской аффиксации станут на русской почве обычными, какими уже стали в именах собственных (учащающееся бессуфиксное называние населенных мест от личных имен нерусского происхождения — города Торез, Тольятти).

Одновременно протекало в русском языке и самостоятельное развитие средств и способов словообразования. Но процесс этот выражался не в создании материально-новых формантов. Трудно найти русский аффикс, которого не было бы ни в одном из других славянских языков, если не брать различий чисто фонетических (как полногласие пере‑ из общеславянского пре‑). Зато собственно русские процессы мощно изменяли значения и частотность словообразующих средств.

Субстантивный формант ‑ка хорошо известен славянским языкам, но максимальное развитие он получил в русском. Тщетны попытки очертить круг его значений, даже самых общих, как уменьшительность (ножка), презрительность (девка), не говоря уж об узких, — все они не в силах объять хотя бы большинство существительных женского рода, образуемых этим формантом. Хотя продуктивность ‑ка во всем объеме современного русского словообразования несколько снижается, но и сегодня еще очень активна, — постоянно возникают новообразования, которых не втиснешь ни в какие рамки зарегистрированных ранее значений ‑ка: электричка ‛поезд с электрической тягой’, синекдоха — ‛пригородный поезд’, большевичка ‛женщина — член большевистской партии’, Ленинка ‛Библиотека им. В. И. Ленина’. При образовании большинства их формант ‑ка уже не имел никаких значений, кроме грамматических: субстантивация и феминизация одновременно, т. е. образование имен существительных женского рода.

В некоторых случаях общность двух языков не означает сохранения исконной общеславянской черты, а обусловлена параллельным развитием: например, в русском языке агентивный суффикс существительных ‑ник с обозначения лиц (плотник) все чаще переключается на обозначение механизмов (холодильник) и тот же процесс метонимии по тождеству функций совершается в польском. В меньшей мере это распространяется на другие суффиксы nomina agentis.

В современном русском языке переживает новый подъем старый славянский способ образования существительных от существительных префиксом без суффикса: к немногим (как заграница) теперь присоединились многочисленные подотдел, подпункт, подстанция и т. п., однако в этом не принимают участия другие префиксы.

Наше время ввело в русский язык множество аббревиатур, весьма различных видов. Так как в основе всех их — всегда словосочетание, то их можно рассматривать как следующую за словосложением ступень соединения слов, которой, очевидно, предстоят новые завоевания. Однако сейчас общая доля аббревиатур еще не слишком велика даже в тех видах речи, где они особенно часты: например, в передовых «Правды» (январь 1967 г.) по отношению ко всем случаям существительных они не достигли 4%.

В результате всех этих процессов русское словообразование одновременно и близко к другим славянским языкам, и значительно отличается от них.

Возьмем для примера некоторые адъективные суффиксы.

В переводах художественной прозы И. С. Тургенева на каждую тысячу прилагательных тот же суффикс, как и в русском подлиннике, повторен: болг. — 619, с.‑хорв. — 444, чеш. — 491, польск. — 477 [18] . При этом основы нередко различны: русск. заботливый = болг. грижлив = с.‑хорв. пажљив = чеш. pečlivý = польск. troskliwy — основы в пяти языках разные, а суффикс один.

У каждого форманта своя судьба. Обычно ограничивались констатацией, что такой-то суффикс знаком всем или многим славянским языкам. Но не интересовались тем, что употребительность его в них различна. А сравнение частотностей, различие которых при равенстве внеязыковых условий зависит от различия значений, показало бы, насколько близки между собой родственные языки. Иными словами — как далеко успели они разойтись.

Среди суффиксов прилагательных, кроме господствующей весьма ранней группы суффиксов ‑н‑, всего устойчивей очень «нейтральный» суффикс ‑ск‑. Если брать только нарицательные (не привлекать фамилий и топонимов), то из всех случаев прилагательных со ‑ск‑ русского текста художественной прозы 70% имеют тот же суффикс и в польском переводе; таков процент соответствия и во встречном направлении (а подобное совпадение не часто). Оба языка удержали одинаковость употребления этого суффикса больше чем на ⅔ каждый. Конечно, только немногие из этих прилагательных возникли еще в общеславянский период. Но развитие шло в одинаковом направлении, «заданном» еще в общеславянское время, и темпы его в различных славянских языках оказались довольно сходны. В основе этого — сохраненное постоянство значения, еще общеславянского, которое обычно формулируют неудачно как «коллективную принадлежность» для царский, морской, где, конечно, речь идет не о «коллективе царей» или «коллективе морей»! В моих работах значение его сформулировано как неличная принадлежность [19] . Это полней охватывает значения ‑ск‑ в большинстве славянских случаев и не встретило возражений, но, к сожалению, не помешало и выражающим согласие повторять заученное неудачное определение [20] . Может быть, именно наименьшей связанности с эмоционально-оценочными функциями обязан этот суффикс своей устойчивостью, так как, по замечанию Л. А. Булаховского об эмоционально окрашенных словообразовательных средствах, их «число и частость употребления все более сокращается» [21] .

Заметно разошлись славянские языки в отношении суффикса ‑ов‑. В русском языке на тысячу прилагательных у Тургенева 88 образованы этим суффиксом, а в польских переводах тех же текстов — 219. При этом русским прилагательным на ‑ов‑ в 75% соответствуют польские с тем же суффиксом, тогда как из польских ‑ow‑ только 30% совпали с русскими ‑ов‑. В русском языке этот суффикс не расширил своей употребительности, а начиная с XVII в. даже понес значительные потери, в польском же языке удержал и усилил свои позиции; хотя и там он тоже убывает, но в массе случаев, где русские прилагательные имеют иные суффиксы, их польские соответствия образованы с ‑ow‑: базарный — bazarowy, бетонный — betonowy и пр.

Оба языка разошлись и в отношения суффикса ‑ат‑ (‑at‑), но тут его судьба противоположна: в русском он вдвое употребительней, чем в польском.

Еще дальше зашли расхождения в отношении суффикса ‑аст‑ (‑ast‑). Развился ли он из ‑ат‑ еще в общеславянском или позже в каждом славянском языке, знаком он далеким друг от друга славянским языкам, но в совершенно разной мере. Всего сильней он в словенском, где им образованы 500 самых разнородных прилагательных [22] , которым соответствуют русские бронзовый, шутливый, угловой, дымчатый, красочный, глупый, дурацкий, мечевидный, меченосный и пр. Очень част он и в сербскохорватском, выступая там 31 раз на тысячу прилагательных (переводы из Тургенева) и занимая пятое место среди адъективных суффиксов, особенно в значении цветовых оттенков. В польском его доля мизерна, как и в русском литературном, несколько чаще в русских диалектах (пятнастый, цветастый при литературных пятнистый, цветистый). В обширном подсчитанном материале ни один случай русского ‑аст‑ не передан тем же суффиксом по-польски. И обратно — каждый случай польского ‑ast‑ соответствует другим суффиксам русского текста (словарно соответствия есть, но, следовательно, они слишком редки).

Одни форманты связывают русский язык с южнославянскими, отсутствуя в западнославянских (адъективные ‑ческ‑, ‑ствен‑), другие, напротив, общи для русского и польского, но неизвестны южнославянским (‑еват).

Арсенал средств русского словообразования богат. Особенно разнообразен ассортимент аффиксов. В образовании глаголов участвуют более 20 префиксов; чаще других по‑, за ним с‑ (со‑), у‑, о‑ (в различных видах речи порядок частотности несколько различен). Прилагательные в основном образованы 26 суффиксами, среди них абсолютно преобладает ‑н‑, часты ‑ск‑, ‑к‑, ‑ов‑ (‑ев‑), ‑тельн‑. Наиболее обширен список субстантивных суффиксов — их более 70, не считая употребленных реже одного раза на тысячу существительных в тексте.

Значительны различия по видам речи. Так, префиксом пред‑ из тысячи случаев глагола в разговорной речи образованы от 2 до 5, а в передовых «Правды» — больше 16. Форма возвратности глагола ‑ся, ‑сь в разговорной речи охватывает около 12% всех случаев глаголов, а в передовых «Правды» — 21%. Вот употребительность некоторых субстантивных суффиксов (на тысячу существительных по данному виду речи; увеличение объема подсчетов может несколько изменить показатели, но не изменит их соотношения, — настолько резки различия):

Еще нет широких исследований притяжения и отталкивания компонентов (основы и аффиксы; соединяемые основы), хотя попытки в этом направлении не были единичными. Из недавних работ интересно по избранному пути исследование П. В. Булина, независимо от полученных зыбких и спорных результатов [23] . До сих пор не выяснено, почему от хитрый, подлый — хитрюга, подлюга, а от милый, бедный — миляга, бедняга; такого вопроса даже не ставит специальное исследование об этом русском суффиксе [24] .

Набор суффиксов почти индивидуален для каждой лексической основы, строже по глаголам, но и там бить допускает 19 префиксов, пить — 17, спать — 12.

Выбор суффиксов обусловлен и значением, и формой: при различном происхождении ‑ов‑ и ‑ин‑ тождественно притяжательное значение их, но форма основы не допускает замещать один другим (прилагательное отцов, но папин, как мамин).

План значения и план формы не изоморфны — их невозможно наложить один на другой однозначно. Одна словообразовательная форма способна нести различные значения: ‑ец образовал не только nomina agentis (кузнец, швец), но и уменьшительные (ларец [25] . Разнобой или богатство? Пожелать системе русского словообразования быть экономней и логичней?

Да, избыточность ее огромна, велики накладные расходы на непригнанность ее элементов. Но в этом и неисчерпаемые резервы для непрерывного пополнения словаря по требованиям быстро изменяющейся действительности.

Корректурное примечание к стр. 100—101. После сдачи нашего сборника вышла книга Н. М. Шанского «Очерки по русскому словообразованию». М., 1968. В ней нет многих формулировок, оспариваемых этой статьей, но осталось основное, разделяющее наши позиции. Он оставляет за словообразованием лишь вопрос, как членятся слова сегодня, а «как они в действительности образованы — вопрос иной и относится уже к ведению этимологии» (стр. 25, см. и стр. 9, 17).

Примечания

В. В. Виноградов. Словообразование в его отношении к грамматике и лексикологии. — «Вопросы теории и истории языка». М., 1952.

Materiały do bibliografii słowotwórstwa języków słowiańskich. Pod redakcją W. Doroszewskiego, I—II. Warszawa, 1953—1959.

Г. О. Винокур. Заметки по русскому словообразованию. — ИОЛЯ, 1946, №4, стр. 316.

Там же, стр. 317—318.

Е. Н. Шипова. О способах словообразования имен существительных в русском и казахском языках. — «Вопросы изучения русского языка». Алма-Ата, 1955, стр. 315.

А. И. Васильев. Образование бессуффиксных существительных в русском языке. — «Вопросы лексики и грамматики русского языка», II. Фрунзе, 1964, стр. 3.

Н. М. Шанский. Основы словообразовательного анализа. М., 1953, стр. 19; Он же. Очерки по русскому словообразованию и лексикологии. М., 1959, стр. 11—12.

Н. М. Шанский. О принципах словообразовательного анализа. — «Русский язык в национальной школе», 1958, №4, стр. 41.

Н. М. Шанский. Очерки по русскому словообразованию и лексикологии, стр. 14—15.

W. Doroszewski. Monografie słowotwórcze. — PF XIII, 1928, §88.

А. А. Дементьев. Суффикс ‑ик и его производные в современном русском языке. — «Уч. зап. Куйбышевского пед. ин-та», вып. 5, 1942, стр. 50.

Z. Kurzowa. O przedmiocie i metodzie słowotwórstwa. — «Polonistyka», 1965, №1.

Пьесы: А. Н. Островский «Волки и овцы», А. П. Чехов «Вишневый сад», А. М. Горький «Егор Булычов и другие»; в каждой взят 2‑й акт (полностью).

Передовые «Правды», январь 1967 г.

В. Костомаров. К вопросу об интернациональных суффиксах в русском языке. — РЯШ 1956, №6.

Р. А. Будагов. Некоторые спорные вопросы теории словообразования в романских языках. — «Доклады и сообщения Института языкознания АН СССР» 1, 1952.

В. А. Никонов. Метод исследования суффиксов прилагательных. — «Структурно-типологические исследования». М., 1962.

В. А. Никонов. Славянский топонимический тип. — «Географические названия». М., 1962, стр. 27; Он же. Методы исследования суффиксов прилагательных, стр. 112; Он же. Введение в топонимику. М., 1965, стр. 71.

А. Д. Зверев. О некоторых особенностях образования прилагательных. — «Научные доклады высшей школы. Филологические науки», 1966, №1, стр. 84.

Л. А. Булаховский. Введение в языкознание, ч. 2. Изд. 2. М., 1954, стр. 92.

A. Bajec. Besedotvorje slovenskega jezika, II. Ljubljana, 1952.

П. В. Булин. Словообразовательные связи парных имен на ‑ние, ‑ка с глаголами совершенного и несовершенного вида. — «Уч. зап. [Горьковск. Унив‑т]», вып. 68, 1964.

D. S. Worth. The Suffix ‑aga in Russian. — «Scando-Slavica» X, 1964.

Здесь можно упомянуть об этом тезисно, адресовав интересующихся к моей работе «Поиски системы». — «Этимология». М., 1963 (см. стр. 225, 230).

Правописание суффиксов различных частей речи (кроме -Н-/-НН-)

Содержание:

Суффикс – не универсальная строительная единица для образования слов, так как для разных частей речи используют разные суффиксы, поэтому для правильного написания гласных в этой части слова запоминают, какая морфема для какой части речи подходит и по каким правилам надо писать.

Глаголы

Анализируя правописание, обращают внимание на следующие группы морфем:

1. Гласная А, Я, Е, И, по которой определяют спряжение, стоит перед ТЬ в инфинитиве. Чаще не вызывает вопросов, но есть слова, в которых правильный вариант надо запомнить:

Помнить написание этих слов важно, так как выделенная гласная влияет на дальнейшее словообразование: сохраняется с форме прошедшего времени (ПВр) – после этой буквы стоит Л; в деепричастиях; учитывается при образовании страдательных причастий.

2. Форма ПВр образуется по схеме «Основа инфинитива + Л», поэтому гласная в суффиксе спряжения сохраняется:

• засеЯл, кашлЯл, измерИли, увеличИлась, обессилЕли.

3. Пары суффиксов ИВА/ЕВА или ЫВА/ОВА (если слог ВА в безударной позиции) проверяют, поставив слово в 1-е лицо ед.ч:

Глагольные суффиксы

В словах, образованных от глаголов с подобными суффиксами, правописание сохраняется:

Исчерп….вающий ответ – причастие от глагола исчерп….вать: я исчерпываю – исчерпывать, исчерпывающий.

4. Из предыдущей группы исключают глаголы, в которых слог ВА ударный. Чаще это отдельная морфема – суффикс, меняющий соверш. вид на несовершенный:

Ударный суффикс -ва-

• Правило: Если суффикс —ва— отбросить и получится глагол совершенного вида, то пишется гласная корня.
• Пример: запевать — запеть, подливать подлить.
• Исключения суфф. —ева— и без него: затм-ева-ть (затм-и-ть), продл-ева-ть (продл-и-ть), растл-ева-ть (растл-и-ть), застр-ева-ть (застр-я-ть), встр-ева-ть (встр-я-ть), увещ-ева-ть, намер-ева-ться, сомн-ева-ться, обур-ева-ть.

Существительные

Суффиксы для образования новых слов этой части речи делят по значению на несколько групп.

Уменьшительно-ласкательные

Большая часть морфем, стоящих после корня в существительных и вызывающих вопросы при выборе гласной буквы, – это суффиксы для образования уменьшительно-ласкательных слов. Выбор гласной зависит от:

1. Беглости. Если при изменении слова по падежам буква пропадает, то пишем Е: пальч..к – пальчика (ИК), кусоч..к – кусочка (ЕК); стульч..к – стульчИка (ЧИК).
2. Ударения. ЕЦ стоит в предударном слоге (письмЕЦо), а после ударения пишут ИЦ (креслИЦе).
3. Твердости/мягкости или других характеристик предшествующего морфеме звука. После твердого звучания согласных пишут ОНЬК (девОнька), после мягких или шипящих – ЕНЬК (мамЕнька, душЕнька, ручЕньки). Последний вариант используют и после гласных (ЗоЕнька).
   • Исключения: баиньки, заиньки, паиньки.
4. Строения основы исходного слова. ИНК присоединяют только к словам ж.р., основа которых заканчивается на ин (впадина – впадИнка, жадина — жадИнка), в других случаях – ЕНК (вишенка). Сюда же относятся слова ж.р., обозначающая лиц женского пола по какому-либо признаку (нищЕнка).

Другие суффиксы

Беглость гласной влияет на выбор суффикса слов муж. и ж. рода: умелец – умелица, владелец – владелица – в словах муж. р. Морфема с беглой буквой Е.

Суффиксы, обозначающие общность или собирательное понятие, выбирают по ударению в слове:

• большИНСТВо – с ударение после суффикса;
• равЕНСТВо – с ударением перед суффиксом.

Другие суффиксы существительных

Правописание суффиксов существительных

Прилагательные

Чаще выбор стоит между буквами И/Е. Словообразовательный анализ позволит правильно найти суффикс, в котором искомая буква, а знание правила – верный вариант написания:

1. ИСТ – не имеет вариантов написания – только с И (напорИстый, приземИстый).
2. ИВ – ударный вариант, ЕВ всегда без ударения (лень – ленивый, бой – боевой). Исключения только два – милостивый (от милость), юродивый (от устар. юрод).
3. ЧИВ или ЛИВ нельзя путать с предыдущей группой – разбор по составу исключит ошибку, а пишутся эти морфемы только с И:

• Забота + ЛИВ = заботЛИВвый
• Расчет +ЛИВ = расчетЛИВвый

Не путать с созвучным строением: болЕвой = боль + ЕВ (безуд), волЕвой = воля + ЕВ (безуд).

Причастия и деепричастия

Правописание причастий обоих залогов в различных формах определяется разными правилами: от спряжения зависит выбор гласной в формах настоящего времени, от основы инфинитива – в прошедшем:

Наречия

Если наречие от прилагательного образовано одновременным присоединением суффикса и приставки, то правило одно:

• наречие с приставками в-, на-, за-имеют суффикс О — направо, задолго, влево.
• наречие с приставками из-, до-, с-имеют суффикс А — издавна, изредка, досуха, снова.

Практика ЕГЭ по русскому языку: