Лексические и грамматические нормы и ошибки

Лексические и грамматические нормы

Лексические и грамматические нормы

1. Лексические нормы.

2. Морфологические нормы.

3. Синтаксические нормы.

1. Слово «лексический» означает словарный. Словарный состав – это главное богатство языка, то, на чём базируются речевые возможности говорящего. Именно поэтому, изучая иностранный язык, мы стремимся узнать как можно больше новых слов. Но большой словарный запас ещё не означает хорошего владения языком. Ведь слова не всегда могут употребляться свободно, в любых сочетаниях.

С другой стороны, слова нередко имеют не единственное значение, и в каждом значении употребляются по-разному. Например, слово образование: если имеется в виду получение знаний, то мы можем соединять это слово с прилагательными (высшее образование, хорошее образование, гуманитарное образование); а если это процесс появления чего-либо, то возможны только сочетания с другим существительным (образование гематомы, образование налёта).

Лексические нормы – это правила употребления слов в речи. В правильной речи слово должно быть употреблено в том значении, которое за ним закреплено словарём. Лексические ошибки в речи всегда заметны, часто производят комический эффект. Однажды неправильно употреблённое слово может навсегда «прилипнуть» к человеку – в виде прозвища, например.

Причины нарушения лексических норм различны. Прежде всего, это незнание или непонимание словарного значения слова. Такое чаще случается при использовании в речи слов ограниченной сферы употребления (например, профессиональных терминов), а также неологизмов, заимствованных или устаревших слов – то есть той лексики, которую мы редко встречаем в повседневном общении.

Вот пример из романа «Двенадцать стульев». Литератор написал в очерке следующую фразу: «Волны перекатывались через мол и падали вниз стремительным домкратом». Когда коллеги попросили его описать, как он представляет себе домкрат, литератор ответил: «Такой… Падает, одним словом». А ведь насмешек можно было избежать, узнав в словаре значение слова.

Иностранные слова часто становятся камнем преткновения для тех, кто не очень хорошо понимает их значение.

В потоке речи иногда смешиваются слова, сходные по звучанию, но разные по значению, так называемые паронимы.

Например, слова ванна и ванная. Ванна – ёмкость для купания. Можно сказать: мыться в ванне, принимать ванну. Ванная – комната, где установлена ванна. Возможно употребления этого слова в сочетаниях: дверь в ванную, пойти в ванную. Но, конечно, ошибочны фразы «Я купил чугунную ванную» или «Я зашёл в ванну».

Паронимами являются также слова языковый и языковой. Первое относится к языку как к органу; например, языкОвые мышцы. Второе связано с речью и общением (языковАя политика, языковОе чутьё).

Незнание значения слова может привести к такому нарушению лексических норм, как речевая избыточность. Нередки случаи употребления ненужных уточняющих слов (например, памятный сувенир, первая премьера, жестикулировать руками). Ошибки такого рода называются плеоназмом. Плеоназм – это смысловая избыточность.

Вот ещё примеры плеоназма. Часто допускаются ошибки при употреблении слов биография и автобиография. Биография представляет собой описание жизни, поэтому выражение «биография жизни» явно нарушает норму. Автобиография – это описание жизни, написанное собственноручно, поэтому ошибочным является сочетание «своя автобиография».

К речевой избыточности относится и тавтология – неоправданное повторение однокоренных слов. Например: «умножить во много раз», «спросить вопрос», «объединиться воедино». Также к тавтологическим относятся сочетания грамматических форм, имеющих одинаковое смысловое значение: «самая грубейшая ошибка», «более лучшие условия».

Однако некоторые сочетания подобного типа всё же закрепляются в языке. Например, реальная действительность, словарь иностранных слов, загадать загадку, постелить постель. Любят прибегать к тавтологии писатели и журналисты для создания дополнительного эффекта: «Страшный ужас» (название одного из юмористических рассказов Тэффи), «Писатель пописывает, а читатель почитывает» (-Щедрин).

Большая группа лексических ошибок связана с нарушением лексической сочетаемости. Под лексической сочетаемостью понимают способность слов соединяться друг с другом.

Мы употребляем слова не изолированно, а в словосочетаниях и предложениях. Одни слова при этом могут свободно соединяться с другими, а другие выбирают себе только определённых «партнёров». Например, слово «проливной» может сочетаться только со словом «дождь». О подобных словах говорят, что они имеют ограниченную (несвободную) лексическую сочетаемость.

Что влияет на сочетаемость слов? Прежде всего, конечно, значение слова. Например, невозможны сочетания «деревянный чай», «думать частично», «видеть громко». Если сочетание абсурдно, не соответствует действительному положению вещей, – значит, в нём имеет место семантическая (смысловая) несочетаемость слов. Слово семантический образовано от слова семантика – смысловая сторона лексической единицы. Так, например, семантика слова чай – растение или напиток из листьев этого растения. Ни то, ни другое не может быть деревянным (то есть сделанным из дерева).

Однако порой случается, что по смыслу слова вроде бы подходят друг другу, но соединяться в словосочетания всё равно не могут. Например, мы можем сказать склонить голову и преклонить колени, но не наоборот. Бывает глубокая ночь, но не «глубокий день»; глубокая осень, но не «глубокая весна».

Если мы не будем считаться с традицией и начнём употреблять слова как вздумается, любой нас поправит и скажет: «Так не говорят». А специалист укажет: «Вы нарушаете лексическую сочетаемость».

Вот типичный пример нарушения лексических норм: «Светлана – высококачественный специалист, к её работе не было никаких пререканий». Сочетание «высококачественный специалист» построено с нарушением лексической сочетаемости. Высококачественным может быть товар, но не человек. Вероятно, следовало бы выбрать другое слово – высококвалифицированный. Использование слова «пререкание» вместо «нарекание» – тоже лексическая ошибка, смешение близких по звучанию слов.

Правила лексической сочетаемости указывают нам также на то, могут ли слова обходиться без распространителей – слов, дополняющих, уточняющих значение. Например, слово чувствовать почти всегда требует дополнения: чувствовать боль, чувствовать дискомфорт, чувствовать себя хорошо (плохо), ничего не чувствовать. Попробуйте сказать просто: «Я чувствую». Без контекста эта фраза остаётся непонятной. Подобного рода распространители требуются многим словам: вести, знать, понимать, делать; автор, основатель. Отсутствие слова, уточняющего смысл, приводит к речевой недостаточности. Например, «Плохо вёл на занятии» (вместо вёл себя), «Учебник включает несколько разделов» (вместо включает в себя), «Предлагаю внести ещё несколько человек» (вместо внести в список несколько имён).

Речевая недостаточность имеет место и при пропуске значимого для правильного понимания фразы слова: «Требуются рабочие для нарезки» (из объявления), «Покажите, пожалуйста, „Идиота”» (в книжном магазине).

Нарушение лексической сочетаемости нередко происходит в результате смешения или искажения устойчивых сочетаний. Устойчивые сочетания, в отличие от свободных, имеют установившийся состав слов и постоянные связи между ними.

Например, такие сочетания, как зарабатывать деньги и получать доход. В результате речевой небрежности появляется фраза: «Какой доход вы зарабатываете?». Таким образом, нарушается лексическая сочетаемость слов доход и зарабатывать.

Ещё один пример подобной ошибки: «Правильная речь поднимает ваш имидж». В данном случае допущено смешение устойчивых сочетаний улучшить имидж и поднять (повысить) рейтинг.

Иногда один из компонентов устойчивого сочетания в речи подменяется другим словом. Вместо, например, речь идёт говорят «вопрос идёт» («Вопрос идёт о строительстве бюджетного жилья»). Или: «Я большую роль возлагал на эту встречу» (подмена слова в устойчивом сочетании возлагать надежду).

Случаются ошибки при искажении фразеологизмов: часто можно услышать «пока суть да дело» вместо пока суд да дело. Такой приём используется в языковой игре: например, начало одной фразы присоединяется к концу другой: «Не плюй в колодец – вылетит не поймаешь». Русский фразеологизм может переиначиваться на иностранный лад: «Не по Хуану сомбреро» (Не по Сеньке шапка), «Леди с дилижанса – пони легче» (Баба с возу – кобыле легче).

Созданию игрового комического эффекта служит придумывание псевдофразеологизмов, которые сроятся по принципу алогизма: «лучше переспать, чем недоесть», «будет трудно – высылай деньги» и т. п.

Использование в речи фразеологизмов требует точного знания их значения. Неуместное использование устойчивых сочетаний может придать высказыванию нежелательный смысл.

Сочетаемость слов обусловлена и их грамматической природой. Прилагательные могут соединяться с существительными (хорошая погода, верное решение), но не с глаголами. Наречия не сочетаются с существительными, но могут сочетаться с прилагательными (удивительно красивый закат). Правила употребления грамматических форм слов регулируются грамматическими нормами.

2. Грамматические нормы – это правила использования морфологических форм разных частей речи и синтаксических конструкций. Соответственно, они включают в себя морфологические и синтаксические нормы. Нарушения норм морфологии и синтаксиса встречаются довольно часто. Рассмотрим некоторые, наиболее частотные ошибки при употреблении различных частей речи.

1) Большое число нарушений связано с незнанием родовой принадлежности существительных. Наибольшие трудности вызывают несклоняемые слова. Как правило, они относятся к среднему роду: (крепкое) виски, (красивое) бикини, (дорогое) бра. Однако грамматический род некоторых слов определяется по отношению к общему родовому понятию. Словами мужского рода на этом основании являются джем-сейшн (концерт), хинди (язык), воки-токи (радиоприёмник). К женскому роду относятся слова: авеню (улица), салями (колбаса), иваси (рыба), цеце (муха). Другие названия животных (кенгуру, какаду, пони, шимпанзе) – обычно слова мужского рода, если из контекста не следует, что это самка: Шимпанзе Чита принесла троих детёнышей.

К словам мужского рода относят названия людей по роду деятельности (атташе, рефери, кюре, папарацци), ведь обычно эти занятия характерны для мужчин. Вообще же официальные названия профессий, должностей и званий тяготеют чаще к мужскому роду: кассир (кассирша – разговорный вариант), секретарь, билетёр, кондуктор, учитель; врач, логистик, менеджер, декан, профессор, министр. Например: Герой Советского Союза Терешкова (не «героиня»), профессор Иванова (не «профессорша»). Но существуют и сугубо женские профессии, названия которых не имеют соотносительных «мужских» эквивалентов: машинистка (машинист – другая профессия), маникюрша, балерина, няня.

Трудности в определении грамматического рода могут возникнуть при употреблении слов, оканчивающихся на ь.

Следует запомнить, что шампунь, тоннель, тюль, рояль – слова мужского рода, а мишень, мозоль, гантель, ваниль и вуаль – женского.

Некоторые слова в ходе истории изменили свою родовую принадлежность: например, канифоль – сейчас это слово мужского рода, а раньше было женского. У слова диагональ противоположная судьба: из мужского рода оно перекочевало в женский. А слово канделябр раньше даже писалось иначе – канделябра.

При употреблении аббревиатур следует ориентироваться на род главного (опорного) слова в словосочетании: «США (Соединённые Штаты Америки) выступили с нотой протеста», «ООН (Организация Объединённых наций) дала гарантии мирного урегулирования конфликта», «Построена новая ЛЭП (линия электропередачи)».

Некоторые аббревиатуры склоняются, как слова мужского рода (МИД, вуз, ДЭЗ), поэтому, несмотря на род главного слова, относятся к мужскому роду.

Аббревиатуры НЛО, СИЗО, НАТО тоже имеют родовую принадлежность, определяемую не по опорному слову. Эти слова относят к среднему роду.

2) Затруднения возникают при использовании в речи форм родительного падежа. Многие имена существительные мужского рода с непроизводной основой на твёрдый согласный (кроме шипящих) имеют в Р. п. мн. ч. форму без окончания (так называемое нулевое окончание).

— названия парных предметов: (пара) ботинок, валенок, сапог, чулок (но: носков); (без) погон, эполет;

— названия некоторых национальностей, главным образом, с основой на н или р: (жить среди) англичан, армян, башкир, болгар, бурят, грузин, лезгин, осетин, румын, туркмен, турок, цыган; но: бушменов, калмыков, киргизов, монголов, таджиков, узбеков, хорватов, якутов;

— названия воинских групп, прежних родов войск и т. п.: (отряд) партизан, солдат; (отряд) гренадер, гусар, драгун; но: минёров, мичманов, сапёров; колебания: гардемаринов – гардемарин и некоторые другие;

— некоторые названия единиц измерения, обычно употребляющихся с именами числительными: (количество) ампер, байт, ватт, вольт; аршин; герц; колебания: микронов – микрон, омов – ом, рентгенов – рентген; граммов – грамм; килограммов – килограмм; каратов – карат; полные формы: кулонов; ньютонов. В случае колебания следует учитывать несомненную тенденцию к использованию более коротких форм в разговорной речи.

Окончание — ов сохраняется в формах: гектаров, апельсинов, мандаринов, помидоров, томатов; рельсов; колебания: баклажанов – баклажан и некоторые другие.

В первую очередь следует обратить внимание на образование и употребление степеней сравнения прилагательных.

Простая форма сравнительной степени употребляется во всех речевых стилях, в частности в разговорной речи, а сложная в основном свойственна книжной (научной и деловой) речи. Ср.: Брат выше сестры. Этот дом выше соседнего. И книжные: Показатели роста внешней торговли в этом году более высокие, чем в прошлом.

Как правило, малоупотребительны (в силу неблагозвучности) простые формы сравнительной степени прилагательных с суффиксом — к-: вязкий – вязче, стойкий – стойче, липкий – липче и т. п. Вместо таких форм рекомендуется использовать параллельные сложные формы: более вязкий, более стойкий, более липкий.

Просторечными, находящимися за пределами литературной нормы, являются формы «красивше», «легше», «длиньше» и «дешевше».

Форма сравнительной степени на — ей (скорей, смелей и т. п.) употребляется в разговорной речи. Этот вариант присутствует и в речи стихотворной: Одни ворчат мне: — Будь умней! – Другие просят: — Будь наивней! Одно другого мудреней… (Л. Мартынов).

Не соответствует номам литературного языка соединение в одной конструкции простой и сложной формы сравнительной степени типа «более интереснее»; например, можно услышать выражения «более лучшее положение», «более худшие привычки».

Формы с приставкой по-, вносящей добавочное значение небольшой степени увеличения или уменьшения качества, характерны для разговорной речи, например: сделать получше, стать повыше, проснуться пораньше и т. д. Неоправданны выражения: «рассказать несколько поподробнее» (в самой форме «поподробнее» уже заключено значение «несколько, немного»).

Устарелый оттенок присущ конструкциям, образованным сочетанием слова самый с превосходной степенью прилагательного (в форме на — ейший, — айший уже заключено выражение предельного признака). Например, самый ближайший путь, самая кратчайшая дорога и т. п.

1) Проблемы употребления этой части речи связаны, прежде всего, со склонением сложных и составных числительных. Как известно, при изменении по падежам изменяются обе части сложного числительного: пятьдесят – пятидесяти – пятьюдесятью. В составных числительных склоняется каждое слово: двести пятьдесят три – двухсот пятидесяти трёх – двумястами пятьюдесятью тремя.

2) Кроме того, ошибки допускаются при употреблении собирательных числительных (двое, трое и т. д.). Собирательные числительные употребляются:

— с существительными мужского и общего рода, называющими лиц мужского пола (трое мужчин, двое сирот);

— с существительными, имеющими форму только множественного числа (двое ножниц, четверо суток);

— с существительными дети, ребята, люди, а также лицо (в значении «человек»): семеро ребят, двое незнакомых лиц;

— с субстантивированными числительными и прилагательными (четверо раненых, вошли трое).

С собирательными числительными двое, трое, четверо сочетаются существительные, имеющие только форму множественного числа; начиная с пятеро, в сочетаниях с такими существительными параллельно употребляются количественные числительные: шестеро саней и шесть саней. В косвенных падежах (при неодушевлённых существительных) предпочтительнее количественные числительные: трёх ножниц, более четырёх суток.

Собирательные числительные в сочетаниях с существительными, обозначающими лиц мужского пола, иногда привносят сниженный оттенок (нежелательно: двое генералов, трое профессоров).

Собирательные числительные не сочетаются с названиями лиц женского пола и названиями животных. Нельзя сказать: трое девушек, трое медведей. Но с названиями детёнышей животных собирательные числительные можно сочетать: трое медвежат.

К собирательным числительным относят слова оба, обе. В сочетаниях с существительными женского рода в косвенных падежах используется форма обе (обеих, обеим и т. д.), с существительными мужского рода – оба (обоих, обоим и т. д.).

1) Местоимение 3-го лица (он, она, оно, они) обычно заменяет ближайшее к нему предшествующее существительное в форме того же рода и числа. Однако эта связь местоимения с существительным определяется иногда смыслом, а не формально порядком слов, например: Туристы побывали по многих городах страны; они интересовались прежде всего местными историческими достопримечательностями (местоимение они относится к более определённому существительному туристы, а не к ближе стоящему города).

Возможность соотнесения местоимения с разными словами в предшествующем тексте может служить источником неясности или двусмысленности, например: Сестра поступила в артистическую труппу, и она скоро уезжает на гастроли (Кто уезжает – сестра или труппа?).

Местоимение они не должно соотноситься с собирательным существительным, имеющим форму единственного числа. Это правило нарушено, например, в предложении: «В забастовке участвовало большинство сотрудников аэропорта; они требовали повышения заработной платы».

2) При выборе варианта в парах внутри них – внутри их (с н перед местоимением 3-го лица или без н) следует исходить из того, что в современном языке указанный звук добавляется, если местоимение стоит после любого из простых предлогов (без, в, для, за, к, на и др.), а также после многих наречных предлогов (возле, вокруг, впереди, мимо, напротив, около, после, посреди и др., употребляющихся с родительным падежом). Однако такие предлоги, как внутри, вне употребляются в основном без начального н.

Не добавляется н к местоимению также после предлогов наречного происхождения, управляющих дательном падежом; ср.: вопреки ему, наперекор ей, согласно им, вслед ему, навстречу ей, подобно им, благодаря ему.

Не требует после себя вставки н также предложные сочетания, состоящие из простого предлога и имени существительного, например: в отношении его, при помощи её, со стороны его, за исключением их, в пример им; а также: наподобие его, насчёт их.

Не добавляется начальное н в тех случаях, когда местоимение стоит после сравнительной степени прилагательного или наречия, например: старше его, выше её, лучше их.

3) Трудности возникают при употреблении местоимения себя. Например, двусмысленна такая фраза: «Преподаватель попросил студента отнести книги к себе домой». Чтобы устранить смысловую неясность, можно использовать конструкцию сложного предложения: Преподаватель попросил, чтобы студент отнёс книги к себе (к нему) домой.

1) Глаголы победить, убедить, очутиться, ощутить, чудить и некоторые другие, принадлежащие к так называемым недостаточным глаголам (т. е. глаголам, ограниченным в образовании или употреблении личных форм), не образуют формы 1-го лица единственного числа настоящего – будущего времени. Если необходимо употребить эти глаголы в указанной форме, используется описательная конструкция, например: сумею победить, хочу (стремлюсь) убедить, могу очутиться, попытаюсь ощутить, не буду чудить.

Допускаются ошибки при употреблении некоторых других личных форм:

«похитю» (вместо похищу);

«ездиют» (вместо ездят);

«лажу» (вместо лазаю);

«вылазят» (вместо вылезают).

2) Глаголы выздороветь, опостылеть, опротиветь образуют личные формы по типу I спряжения: выздоровею, — еешь, — еют; опостылею, — еешь, — еют. Формы этих глаголов выздоровлю, — ишь, — ят и т. д. (по II спряжению) имеют устарелый или разговорный характер.

3) В глаголах несовершенного вида с суффиксами — ыва-, — ива — нередко происходит чередование гласных о и а: заморозить – замораживать, остановить – останавливать, расколоть – раскалывать и др. Нередки случаи ошибочного образования таких форм: «обеспокаивать» (вместо обеспокоивать), «узаканивать» (вместо узаконивать), «уполномачивать» (вместо уполномочивать), «просрачивать» (вместо просрочивать); «заболочивать» (вместо заболачивать), «затрогивать» (вместо затрагивать), «утроивать» (вместо утраивать), «удостоивать» (вместо удостаивать).

4) Ряд глаголов особым способом образует форму повелительного наклонения: есть – ешь, ехать – поезжай, лечь – ляг и некоторые другие.

От глаголов бредить, видеть, зависеть, слышать и др. форма повелительного наклонения, как правило, не образуется.

Формы деепричастий. Из вариантов взяв – взявши, встретив – встретивши, купив – купивши и т. п. первый (суффиксом -в) является нормативным для современного русского литературного языка, второй (с суффиксом -вши) имеет разговорный, иногда устарелый характер. Форма на -вши сохраняются в пословицах и поговорках, например: Снявши голову по волосам не плачут.

3. Синтаксические нормы – правила построения и употребления синтаксических конструкций.

Некоторые случаи управления. Большое значение для построения предложений имеет правильный выбор падежа и предлога. Иногда вместо беспредложных конструкций неправильно употребляют предложные сочетания: «разъяснение о допущенных ошибках» (вместо: разъяснение допущенных ошибок), «показатели по использованию электроэнергии» (вместо: показатели использования…), «оперировать с точными фактами» (вместо: оперировать точными фактами) и т. п.

Предлоги благодаря, согласно и вопреки употребляются с дательным падежом (благодаря поддержке, согласно расписанию, вопреки приказу).

Не следует смешивать конструкции со словами, близкими по значению, но требующими разного управления: беспокоиться о ком-нибудь – тревожиться за кого-нибудь, упрекать в чём-нибудь – порицать за что-нибудь, отчитаться за что-нибудь – сделать отчёт о чём-нибудь, обращать внимание на что-нибудь – уделять внимание чему-нибудь, удивляться чему-нибудь – удивлён чем-нибудь, превосходство над чем-нибудь – преимущество перед чем-нибудь, уверенность в чём – вера во что.

Употребление причастного оборота. Причастный оборот должен полностью стоять или после определяемого существительного (книга, лежащая на столе), или перед ним (лежащая на столе книга), но не должен разрываться определяемым словом («лежащая книга на столе»).

Употребление деепричастного оборота. Деепричастный оборот не может быть употреблён, если действие, выражаемое сказуемым, и действие, выраженное деепричастием, относятся к разным лицам; например: «Возвращаясь домой, меня застиг дождь».

Деепричастный оборот не может быть употреблён в безличном предложении, имеющем логическое подлежащее, например: «Подходя к лесу, мне стало холодно».

Деепричастный оборот не может быть употреблён, если предложение выражено страдательной конструкцией, потому что производитель действия, выраженного сказуемым, и производитель действия, выраженного деепричастием, не совпадают, например «Поднявшись вверх по Волге, баржа будет выгружена на причалах Нижнего Новгорода».

Согласование сказуемого с подлежащим.

1) При подлежащем, выраженным именем существительным собирательным (ряд, большинство, меньшинство, часть и т. п.) в сочетании с родительным падежом множественного числа, сказуемое обычно ставится во множественном числе, если речь идёт о предметах одушевлённых или если подчёркивается активность действия, и в единственном числе, если подлежащее обозначает предметы неодушевлённые. Например: Большинство учащихся хорошо сдали выпускные экзамены. Ряд новых домов стоял в конце улицы. Это общее положение усиливается или ослабляется дополнительными условиями контекста.

2) Если подлежащее выражено так называемым счётным оборотом, т. е. сочетанием количественного или другого счётного слова (несколько) с существительным в родительном падеже множественного числа, то сказуемое обычно согласуется так же как с подлежащим – собирательным существительным (см. п. 1). Например: Десять бойцов бросились в атаку. Засеяно сто двадцать гектаров. Несколько девушек гуляли по бульвару.

3) При числительных два, три, четыре сказуемое обычно ставится во множественном числе: Три книги лежат на столе. Четыре человека вошли в класс. Позади их щёлкнули два выстрела, просвистели две пули.

4) При составных числительных, оканчивающихся на один, сказуемое, как правило, ставится в единственном числе: Университет окончил сорок один слушатель.

5) При словах тысяча, миллион, миллиард сказуемое обычно ставится в единственном числе и согласуется в роде: Получена тысяча книг для школьной библиотеки. Отпущен миллион рублей на благоустройство города. Говорил он так, будто перед ним стояла тысяча человек.

6) При существительных лет, месяцев, дней, часов и т. п. сказуемое обучено ставится в единственном числе: Прошло две недели. Пробило десять часов. Пятнадцать лет так прошло.

7) Если при счётном обороте имеются слова все, эти, то сказуемое обычно ставится только во множественном числе: Все три всадника ехали молча.

Наоборот, при наличии слов всего, только, лишь сказуемое ставится в единственном числе: Гостей пришло только трое.

8) Если подлежащее выражено сложным существительным, первой частью которого является числительное пол-, то сказуемое обычно ставится в единственном числе; в прошедшем времени – в среднем роде: полдома сгорело, полжизни прожито; Полголовы ещё осталось. Но если при этих словах имеется определение в именительном падеже множественного числа, то сказуемое тоже ставится во множественном числе: Полгода, проведённые в деревне, восстановили здоровье больного.

9) При словах много, мало, немного, немало, сколько сказуемое обычно ставится в единственном числе: Много птиц, красных, жёлтых, зелёных сидело на ветвях. Сколько разных чувств проходит во мне, сколько мыслей туманом проносится …

В простом предложении иногда допускается немотивированное удвоение сказуемого: «Товары, которые получены с базы позавчера, они должны быть на складе».

Построение сложных предложений. В сложном предложении нередко возникает смысловая неясность вследствие многословия. Желание автора включить в рамки одной синтаксической структуры несколько мыслей и выразить своё отношение к теме может сделать фразу громоздкой. Особенно неуместно это в устной речи.

Например: Широко разрекламированный в своё время метод выращивания дуба (под сплошным покровом зерновых) практикой степных лесхозов, которые его применяли, был развеян в первые же годы применения этого способа (как всегда, время – лучший судья), который оказался явно несостоятельным, как этого и следовало ожидать, в условиях Юго-востока, климат которого характеризуется малым количеством осадков, засушливостью…

Очевидно, что слушателю трудно сосредоточиться на основной мысли высказывания.

При употреблении союзов и союзных слов часто имеет место двусмысленность: «На место происшествия прибыли сотрудники милиции с собаками, которые были вызваны для задержания террористов», «Подросток в супермаркете залез в карман гражданину К., где и был задержан».

Смешение прямой и косвенной речи. Находит выражение в том, что придаточное предложение, образующее косвенную речь, сохраняет элементы прямой речи (формы личных местоимений и глаголов), например: Автор сгоряча заметил рецензенту, что как же вы можете не замечать того нового, что имеется в книге; Не признавая критики по своему адресу, он отмечал, что пусть бы лучше вмешивались в его дела. Такие предложения имеют разговорный характер. Например: Вот теперь трактирщик сказал, что не дам вам есть, пока не заплатите за старое (); Приехал один важных господин из столицы и купил у Гросса жилетку, а теперь увидел вашу и кричит, что непременно подавай ему точь-в-точь такую же, как ваша! ().

Чтобы не допускать ошибок в употреблении грамматических форм и синтаксических конструкций, необходимо развивать так называемое чувство языка, которое формируется при чтении образцовых произведений художественной литературы. Владеющий чувством языка, как правило, способен интуитивно выбрать правильный вариант употребления той или иной единицы. Знание норм русского литературного языка составляет теоретическую базу этого навыка.

Лексические и грамматические нормы и ошибки

Языковые нормы (нормы литературного языка, литературные нормы) — это правила исполь­зования языковых средств в определённый период развития литературного языка, т. е. правила произношения, правописания, словоупотребления, грамматики.

Норма — это образец единообразного, общепризнанного употребления.

Языковые нормы не придуманы филологами, они отражают определённый этап в развитии литературного языка. Нормы языка нельзя ввести или отменить указом, их невозможно рефор­мировать административным путём. Деятельность ученых-языковедов, изучающих нормы языка, заключается в другом — они выявляют, описывают и кодифицируют языковые нормы, а также разъясняют и пропагандируют их.

К основным источникам языковой нормы относятся:

-произведения современных писателей, продолжающих классические традиции;

— публикации средств массовой информации;

— данные лингвистических исследований.

Характерными чертами языковых норм являются: относительная устойчивость; распространённость; общеупотребительность; общеобязательность;

соответствие употреблению, обычаю и возможностям самого языка. Нормы помогают литературному языку сохранять свою целостность и общепонятность. Они защищают его от потока диалектной речи, социальных и профессиональных жаргонов, просто­речия. Это позволяет литературному языку выполнять одну из важнейших функций — культур­ную.

Нормы поддерживаются общественно-речевой практикой (художественной литературой, сце­нической речью, радиовещанием). Однако в наше время сфера строгого следования нормам языка значительно сузилась, лишь некоторые передачи и периодические издания могут быть использо­ваны как примеры литературно-нормированной речи.

Нормированность речи — это её соответствие литературно-языковым нормам. В литературном языке различают следующие типы норм:

1) нормы письменной и устной форм речи;

2) нормы письменной речи;

3) нормы устной речи.

К нормам, общим для устной и письменной речи, относятся:

Специальными нормами письменной речи являются:

Только к устной речи применимы:

Нормы, общие для устной и письменной речи, касаются языкового содержания и построения текстов.

Орфоэпия — правильное произношение (ср. орфография — правильное написание). Слово ор­фоэпия имеет два значения: 1) система единых норм произношения в литературном языке; 2) на­ука (раздел фонетики), занимающаяся нормами произношения, их обоснованием и установлением.

Орфоэпические нормы называют также литературными произносительными норма­ми, так как они свойственны литературному языку. Литературный язык объединяет всех говоря­щих по-русски, он нужен для преодоления языковых различий между ними. А это значит, что у него должны быть строгие нормы: не только лексические — нормы употребления слов, не только грамматические, но и нормы орфоэпические. Различия в произношении, как и другие языковые различия, мешают людям при общении.

Нормы произношения определяются фонетической системой языка. В каждом языке действуют свои фонетические законы, по которым произносятся слова. Например, в русском языке ударный звук [о] в безударном положении меняется на [а] (в[о]ду — в[а]да, т[о]чит — т[а]чить); после мягких согласных ударные гласные [о, а, э] меняются на безударный звук [и] ([м’а]со — [м’и]сной, [в’о]л — [в’и]ла, [л’э]з — в[л’и]зать); в конце слов звонкие согласные меняются на глухие (ду[б]ы — ду[п], моро[з]ы — моро[с]). Такая же мена звонких на глухие происходит перед глухими согласными (ру[б]ить — ру[п]ка, сколь[з]ить

сколь[с]ко), а глухие соглас­ные перед звонкими меняются на звонкие (ко[с’ ]ить — ко[з’]ьба, моло[т’]итъ — моло[д’ ]ьба). Изучением этих законов занимается фонетика.

Орфоэпические нормы определяют выбор вариантов произношения, если фонетическая сис­тема их допускает. Так, в словах иноязычного происхождения согласный перед буквой е может произноситься как твёрдо, так и мягко, при этом орфоэпическая норма иногда требует твёрдого произношения (например, [дэ]тектив, [тэ]мп), иногда — мягкого (например, [д’э]кларация, [т’э]мперамент, му[з’э]й). Фонетическая система русского языка допускает как сочетание [шн], так и сочетание [ч’н], ср. було[ч’н]ая и було[шн]ая, но орфоэпическая норма предписывает го­ворить коне[шн]о, а не коне[ч’н]о. Орфоэпия включает также нормы ударения: правильно про­износить документ, а не документ, начала, а не начала, звонит, а не звонит, алфавит, а не алфавит.

В основе русского литературного произношения, лежит московское наречие — так сложилось исторически. Если бы столицей русского государства стала не Москва, а, допустим, Новгород или Владимир, то литературной нормой было бы «оканье» (т. е. мы сейчас произносили бы в[о]да, а не в[а]да), а если бы столицей стала Рязань — «яканье» (т. е. говорили бы в [л’а]су, а не в [л’и]су).

Орфоэпические правила предупреждают ошибку в произношении, отсекают недопустимые ва­рианты. Варианты произношения, признаваемые неправильными, нелитературными, могут по­являться под влиянием диалектов, городского просторечия или близкородственных языков. На севере России «окают» и «екают»: произносят в[о]да, г[о]в[о]рит, [н’э]су), на юге — «акают» и «якают» (говорят в[а]да, [н’а]су), есть и другие фонетические различия.

Орфоэпическая норма в некоторых случаях допускает варианты произношения. Лите­ратурным, правильным считается как произношение е[ж’]у, ви[ж’]ать с мягким долгим звуком [ж’]> так и е [Ж.]у, ви[ж]ать — с твёрдым долгим; правильно и до[ж’]и, и до[жд]и, и ра[ш’]истить и ра[ш’ч’]истить, и [д]верь и [д’]верь, и п[о]эзия и п[а]эзия. Таким образом, в отличие от орфографических норм, предлагающих один вариант и запрещающих другие, орфо­эпические нормы допускают варианты, которые либо оцениваются как равноправные, либо один вариант считается желательным, а другой допустимым.

Орфоэпические нормы устанавливаются учёными — специалистами в области фонетики: они учитывают распространённость произносительного варианта и его соответствие законам развития языка.

К лексическим нормам относятся нормы употребления слов и фразеологизмов в свойственном им лексическом значении и нормы сочетания слов и фразеологизмов с другими словами в предложении. Лексические нормы (нормы словоупотребления) определяют правильный выбор слова из ряда других, близких ему по значению или по форме, а также употребление слов в тех значениях, ко­торые они имеют в литературном языке.

Лексические нормы отражаются в толковых словарях, словарях иностранных слов, термино­логических словарях и справочниках.

Соблюдение лексических норм — важнейшее условие точности речи и её пра­вильности. Их нарушение приводит к лексическим ошибкам:

неправильный выбор слова (костный тип мышления, проанализировать жизнедеятель­ность писателей, николаевская агрессия, Россия переживала в те годы много казусов во внутренней и внешней политике), неточный выбор синонима;

нарушение норм лексической сочетаемости (стадо зайцев, под гнётом гуманности, тай ный занавес, закоренелые устои, прошёл все стадии развития человека); противоречие между замыслом говорящего и эмоционально-оценочными оттенками значе­ния слова (Пушкин правильно выбрал дорогу жизни и пошёл по ней, оставляя несмывае­мые следы. Он внёс непосильный вклад в развитие России);

употребление анахронизмов т. е. исторически несовместимых понятий (Ломоносов посту­пил в институт, Раскольников учился в вузе);

смешение понятий из разных культур (Ломоносов жил за сотни миль от столицы); неверное употребление фразеологических оборотов (Молодость била из него ключом. Надо вывести его на свежую воду).

Речевая избыточность и речевая недостаточность

Плеоназмы — обороты речи, в которых сочетаются однородные по значению слова, излишние с точки зрения логики: тёмный мрак, снилось во сне, говорить словами.

Нельзя говорить: коллега по работе (коллега — это сотрудник, тот, с кем кто-либо вместе работает); май месяц (и так понятно, что май — это месяц); пернатые птицы (пернатые — сино­ним птиц); первый дебют (дебют — это первое выступление).

Надо говорить: коллега (сотрудник), май, пернатые (птицы), дебют (первое выступление).

Разновидностью плеоназма является тавтология — повторение одного и того же суждения или определения, но другими словами; неоправданное употребление однокоренных слов, «масло масленое»: Можно спросить вопрос? Всё ближе приближается праздник. Художник изобразил образ. Исправим: Можно задать вопрос? Всё ближе праздник. Художник изобразил героя (создал образ).

В языке художественной литературы, в поэтическом языке тавтология может использоваться как художественный прием повторения, усиливающий выразительность речи: Знать не знаю, ведать не ведаю; На дворе белым-бело; На пороге стоял старый-престарый старик.

Некоторые однокоренные слова потеряли лексическую связь друг с другом: чёрные чернила: белое белье, красная краска.

Речевая недостаточность выражается в пропуске слов, что порождает логическую ошибку: Ха рактер Базарова резко отличается от братьев Кирсановых. (Надо: от характера братьев Кир сановых.) На стенде размещены лучшие работники. (Надо: фотографии лучших работников.)

Паронимы — слова, близкие по звучанию, но разные по значению: телефонный абонент — концертный абонемент, эффектный наряд — эффективный приём, жёсткий диван — жестокий бой, чувствительный человек — чувственный взгляд, представить доклад — предоставить °>тпуск, скрытный юноша — скрытый смысл, понятный учебник — понятливый ученик.

Многие смешивают однокоренные глаголы одеть (одевать) и надеть (надевать). Одеть мож­но кого-то, надеть — что-то (на что-то):

Одевать капризного ребёнка довольно сложно; В холода надеваю на него комбинезон; Девочка одела куклу; Оденься (одень себя) красиво и т. п.

Часто речевые ошибки происходят из-за того, что словосочетания строятся неверно, состоят из слов, не сочетающихся друг с другом:

Благодаря неосторожному обращению с огнём, лес выгорел. (Надо: Из-за неосторожного об­ращения с огнём лес выгорел.)

Большое значение в наше время играет бережное отношение к природе. (Надо: Большое зна­чение в наше время имеет бережное отношение к природе.)

Некоторые болельщики вели себя достаточно грубо. (Надо: Некоторые болельщики вели себя довольно грубо.)

Морфологические нормы касаются правильного выбора и употребления форм слов.

Словообразовательные нормы определяют порядок соединения частей слова, образования но­вых слов.

Словообразовательной ошибкой является употребление несуществующих производных слов вместо уже существующих слов с другим суффиксом или приставкой, например: вписывание характера, продажничество, беспросвет, произведения писателя отличаются глубизной и прав­дивостью.

Морфологические нормы требуют правильного образования грамматических форм слов раз­ных частей речи (форм рода, числа, кратких форм и степеней сравнения прилагательных и др.). Типичным нарушением морфологических норм является употребление слова в несуществующей или несоответствующей контексту словоизменительной форме (проанализированный образ, царящиеся порядки, победа над фашизмами, назвал Плюшкина прорехом). Морфологическая ошибка допущена и в таких словосочетаниях: железнодорожная рельса, импортная шампунь, заказной бандероль, лакированный туфель. В них неправильно оформлен род имён существительных.

Употребление форм имён существительных

1) Запомните правильные формы имён существительных во множественном числе родитель-

— абрикосов, апельсинов, мандаринов, помидоров, баклажанов (но яблок);

— гектаров, граммов, килограммов (формы без окончания — разговорные);

— носков, но чулок, ботинок, сапог;

— таджиков, чеченцев, казахов (но туркмен, турок, татар, башкир, грузин, армян, молда­ван, цыган);

— рельсов, верховьев, кеглей, устьев, джинсов, консервов, брелоков, бюллетеней, яслей, гуслей (но солдат, партизан, гусар, валенок, вафель, грабель, макарон, полотенец).

2) В склонении некоторых существительных 1-го склонения есть два варианта — с ь и без

него: много вишен, басен, спален, но барышень, графинь, кухонь, простынь (есть и форма простынёй), тихонь, яблонь.

3) Встречаются сложности и в образовании множественного числа отдельных существитель-

ных. Например, шофёр — шофёры, а от слова профессор — профессора.

— с окончаниями -ы(-и): возрасты, выборы, гербы, лекторы, офицеры, порты, почерки;

— с окончаниями -а(-я): векселя, доктора, директора, катера, округа, ордера, отпуска, повара, профессора, сторожа.

4) Формы некоторых существительных различаются по значению:

— пропуски занятий, но пропуска на завод;

— взаимные счёты, но проверить счета;

— пышные хлебы, но уродившиеся хлеба;

— звуковые тоны, но цветовые тона.

5) Важной морфологической характеристикой имён существительных является категория ро-

да. Есть слова, род которых часто определяется неверно. Надо помнить, что кроме муж­ского, женского и среднего рода в русском языке существует ещё общий род. Запомните:

— рельс, толь, тюль, шампунь, рояль, кед, кофе, табель — слова мужского рода; но та бель о рангах — ж.р. (устаревшее);

— плацкарта (пе плацкарт!), туфля, тапка, манжета — слова женского рода;

— яблоко, повидло — среднего рода;

— задира, тихоня, засоня, забияка, неженка, неряха, невежа, невежда, лакомка и т. п. — общего рода.

Род географических названий совпадает с родом определяемого слова: город Сочи (м.р.), река Ориноко (ж.р.), озеро Лох-Несс (ср.р.). Род несклоняемых названий животных и птиц — мужс­кой: кенгуру, пони, шимпанзе, какаду, марабу, но можно сказать и так: Кенгуру несла в сумке кенгурёнка; Пони кормила своего жеребёнка.

Род составных слов обычно определяется по первому слову: роман-газета, театр-студия, ди ван-кровать — м.р., кресло-кровать, кафе-бар — ср.р. В аббревиатурах — по опорному слову: РФ (Российская Федерация) — ж.р., МГУ (Московский государственный университет) — м.р., УВД (Управление внутренних дел) — ср.р. Однако слово вуз (высшее учебное заведение) со временем ста­ло восприниматься как самостоятельное слово мужского рода и даже пишется строчными буквами.

Употребление форм имён прилагательных

1) Нельзя употреблять полную форму прилагательного, имеющего зависимое слово, в ка­честве сказуемого: Далеко не все пешеходы знакомые с правилами дорожного движения. (Надо: Далеко не все пешеходы знакомы с правилами дорожного движения.)

2) Нельзя смешивать простые и составные формы сравнительной и превосходной степени прилагательных: Эта гимнастка более лучше выполнила комбинацию прыжков. (Надо: Эта гимнастка лучше (более хорошо) выполнила комбинацию прыжков.)

Употребление форм имён числительных

1) Часто неправильно строят формы составных порядковых числительных, особенно обозна­чающих большие числа. В таких числительных склоняется только последняя часть, напри­мер: к две тысячи третьему году, до две тысячи двадцать второго года.

2) При склонении сложных (двести, шестьсот и т. д.) и составных (триста двадцать семь, девятьсот сорок один и т. д.) количественных числительных изменяется каждая часть. Например: 459 — (сколькими?) четырьмя/стами// пятью/десятью// девятью.

3) Собирательные числительные употребляются со словами, обозначающими лиц мужского

пола (в том числе с прилагательными, перешедшими в существительные) и детёнышей животных (пятеро друзей, двое постовых, семеро козлят); с личными местоимениями (Их оставалось только трое. ), с отдельными словами, объединёнными понятием «человек»: люди, дети, ребята (трое людей, четверо детей, шестеро ребят), с существительными, не имеющими формы единственного числа (двое санок, очков и т. п.).

Употребление форм местоимений

1) Местоимение кто употребляется только с формой единственного числа. Нельзя говорить:

Те, кто вовремя не пришли, не будут допущены к экзамену. Надо говорить: Те, кто вовремя не пришёл, не будут допущены к экзамену.

2) Местоимения 3-го лица заменяют ближайшее к ним существительное.

Нельзя говорить: Эта роль особенно удалась молодой актрисе, которая не многим была по плечу.

Надо говорить: Особенно удалась молодой актрисе роль, которая не многим была по плечу. См. также раздел «Местоимение».

Употребление форм глаголов

1) Возвратные формы образуются не от всех глаголов.

Нельзя говорить: Я собираюсь стираться. Дети играются. Надо говорить: Я собираюсь стирать. Дети играют.

2) У глагола класть нет форм с приставками. У глагола положить нет бесприставочных форм.

Надо говорить: Я кладу. Я положу.

3) Делают ошибки в формах повелительного наклонения некоторых глаголов. Надо гово-

рить: Вы положите (а не положьте); Поезжай следующим автобусом (а не ехай и не едь).

4) Некоторые глаголы лишены отдельных форм. Например, глагол победить не имеет формы

1-го лица единственного числа будущего времени, поэтому надо подбирать лексические синонимы: Я одержу победу. Или: Я стану победителем.

5) Ошибкой является несоответствие видо-временных форм глаголов.

Нельзя говорить: Когда цирковые животные становятся старыми, их отдавали в зоо­парк. Надо говорить: Когда цирковые животные становятся старыми, их отдают в зоопарк.

Употребление форм причастий

1) Нельзя смешивать возвратные и невозвратные причастия:

Нельзя говорить: Люди, старающие все делать как следует, вызывают уважение. Надо говорить: Люди, старающиеся все делать как следует, вызывают уважение.

2) Глаголы совершенного вида не образуют причастий настоящего времени.

Нельзя говорить: Трудно найти человека, не прочищающего ни одной книги. Надо говорить: Трудно найти человека, не прочитавшего ни одной книги.

Нельзя говорить: Разрезал буханку напополам. Дверь открывается вовнутрь. Навряд ли я смогу всё запомнить.

Надо говорить: Разрезал буханку пополам. Дверь открывается внутрь. Вряд ли я смогу всё запомнить.

Синтаксические нормы требуют правильного построения основных синтаксических единиц — словосочетаний и предложений. Эти нормы включают правила согласования слов, соотнесения частей предложения с помощью грамматических форм слов. Нарушение синтаксических норм есть в следующих примерах: читая ее, возникает вопрос; поэме характерен синтез лирического и эпического начал; выйдя замуж за его брата, никто из детей не родился живым.

Управление — это вид подчинительной связи, при которой зависимое слово ставится в опре­делённом падеже.

Например, в предложении Разрешите поздравить и выразить вам свою признательность сделана ошибка в управлении в предложении с однородными членами. Первое сказуемое не со­гласуется с дополнением вам. Правильно так: Разрешите поздравить (кого?) вас и выразить (кому?) вам свою признательность.

Несогласованность часто наблюдается в предложениях с причастными оборотами: С некоторы­ми словосочетаниями, приведённых в упражнении, надо было составить предложения.

Правильно так: С некоторыми словосочетаниями (какими?), приведенными в упражне­нии, надо было составить предложения.

Запомните нормы управления:

заслуживать чего-либо — заслужить что-либо;

превосходство, преимущество над чем(кем)-либо;

упрекать в чём-либо — осуждать за что-либо;

удивлён чем-либо — удивляться чему-либо;

уделить внимание чему-либо — обратить внимание на что-либо;

озабочен (озабоченность) чем-либо — заботиться (забота) о чем-либо;

обрадован чем-либо — обрадоваться чему-либо;

беспокоиться о чём(ком)-либо — тревожиться за что(кого)-либо;

свойственный чему-либо — характерный для чего-либо;

отзыв о чём-либо — рецензия на что-либо;

оплатить что-либо — заплатить за что-либо;

вера в победу — уверенность в победе.

Предлоги благодаря, согласно, вопреки требуют дательного падежа: Поезд отправился в рейс согласно расписанию. Согласно договору исполнителем должны быть выполнены следующие виды работ. Он действовал вопреки предписанию.

Запомните формы существительных с предлогом по:

По истечении депутатского срока назначаются новые выборы.

По окончании передачи смотрите рекламу.

Работы начинаются сразу по заключении договора.

По приезде сдайте отчёт о командировке.

Скучаю по вас (‘допустимо: по вам).

Употребление предложений с однородными членами

а) Ошибочно употребление в качестве однородных членов полной и краткой форм прилага­тельного: Деревья высокие и стройны.

Надо говорить: Деревья высоки и стройны (высокие и стройные).

б) Ошибочно употребление в качестве однородных членов существительного и инфинитива: Прошу тишины и выслушать меня.

Надо говорить: Прошу тишины и внимания.

Употребление двойных союзов при однородных членах

Ошибочно строить неправильные пары сопоставительных союзов: В это лето я не только планирую сдать экзамены в школе, но и поступить в вуз.

Надо говорить: В это лето я планирую не только сдать экзамены в школе, но и посту­пить в вуз.

Употребление деепричастных оборотов

Деепричастные обороты не употребляются:

а) в безличных предложениях: Заглянув в тёмную комнату, мне стало почему-то страшно. Правильно: Заглянув в тёмную комнату, я почему-то испугался.

б) в страдательных конструкциях: Анализируя стихотворный текст, мной был неверно оп­ределён размер.

Правильно: Анализируя стихотворный текст, я неверно определил размер.

Действия, выраженные глаголом-сказуемым и относящимся к нему деепричастием, должны относиться к одному лицу или предмету. Ошибка: Поднявшись по крутому склону горы, перед нами открылся великолепный вид на море.

Правильно: Когда мы поднялись по крутому склону горы, перед нами открылся великолеп­ный вид на море.

Употребление сложноподчинённых предложений

а) Ошибочно одновременно использовать в сложноподчинённом предложении синонимичные союзы: В этом году наша команда подготовилась к соревнования лучше, чем нежели в прошлом.

Правильно: В этом году наша команда подготовилась к соревнования лучше, чем (‘или не­жели) в прошлом.

б) При последовательном подчинении следует избегать повторения одинаковых союзов, если это не оправдано стилистически: Дай мне солонку, которая находится в буфете, который сто­ит на кухне.

Правильно: Дай мне солонку, которая находится в буфете, что стоит на кухне.

в) Определительное придаточное с союзным словом который не должно отрываться от опреде­ляемого слова в главном предложении:

Из путешествий по разным странам, которые он совершал на автомобиле, он всегда приво­зил сувениры.

Правильно: Из путешествий, которые он совершал на автомобиле по разным странам, он всегда привозил сувениры.

Стилистические нормы касаются использования языковых средств, присущих тем или иным функциональным стилям.

1. Недопустимо смешение стилей (если оно не оправдано художественной задачей): Летом мы проживали у бабушки в деревне.

Правильно: Летом мы жили у бабушки в деревне.

2. Недопустимо неоправданное употребление просторечной, сниженной, грубой лексики: По няв, что Веру ему не догнать, Печорин упал на землю и заревел.

Правильно: Поняв, что Веру ему не догнать, Печорин упал на землю и зарыдал.

3. Недопустимо смешение лексики разных исторических эпох: Зарплата у чиновника Баш-мачкина была маленькой.

Правильно: Жалованье у чиновника Башмачкина было маленьким. (Или: Чиновник Ваш-мачкин был беден.)

Читальный зал

Исследования и монографии

О словарях, «содержащих нормы современного русского литературного языка при его использовании в качестве государственного языка Российской Федерации»

Варианты русского литературного произношения

Динамика сюжетов в русской литературе XIX века

Художественный текст: Основы лингвистической теории и элементы анализа

К истокам Руси

О языке Древней Руси

Не говори шершавым языком

Доклад МИД России «Русский язык в мире» (2003 год)

Конкурсные публикации

Типология ошибок

Если сгруппировать собранные здесь дефектные высказывания по лингвистическим основаниям, сведя в единый блок однотипные ошибки, мы получим два десятка их разновидностей, среди которых статистически преобладающими оказываются стилистические, грамматические (управление, согласование, неправильное формообразование), лексические и акцентологические, т.е. погрешности в ударении. Единичными фактами представлены нарушения, связанные с грамматическим родом аббревиатур (одно ЦК вместо один ЦК, сама МВФ вместо сам МВФ, НАТО — оно вместо она и под.; с образованием сравнительной степени прилагательных и краткой формы (слабже, более слабее, более скромнее, более хуже, более подробнее, прежен вместо прежний); с пропуском слова во фразе (внести Черномырдина вместо внести кандидатуру Черномырдина; порывы ветра достигали пятнадцать—двадцать метров в секунду вместо достигали скорости; фильм “Армагеддон” состоится вместо просмотр или премьера фильма; итог нашего круга вопросов вместо итог рассмотрения; кого имел Президент вместо имел в виду Президент и др.); с логическим противоречием в высказывании, порожденным скрытым психическим конфликтом, или с контаминацией нескольких словосочетаний (я впервые еще раз увидела; температура не будет очень холодной; Гайдар сказал, что я глазам своим не поверил; интернационалистическая группа преступников, в составе которой два таджика, грузин, чеченец, украинец и москвич).

В дальнейшем комментарий будет касаться перечисленных выше наиболее частых типов ошибок, но прежде мы хотели бы выделить две группы специфических нарушений правильности и чистоты русской речи, которые, помимо частоты их встречаемости и лингвистических оснований появления, характеризуются дополнительными социопсихологическими свойствами, требующими отдельного рассмотрения.

Итак, первая из двух групп ошибок объединяет слова и конструкции, которые мы назвали прецизионными. Термин, несколько его переосмыслив, мы взяли из теории перевода, где прецизионными называют языковые единицы, которые требуют особо высокой точности при передаче их на других языках. Это, как правило, имена собственные, числовые величины и какие-то вновь возникающие наименования, не получившие еще однозначных эквивалентов в других языках. Все они требуют точного знания. В применении же к языковым ошибкам, которые нарушают точность русской речи, в объем понятия “прецизионные” мы включаем слова и конструкции, которые служат камнем преткновения в овладении нормами литературной речи. В них постоянно совершаются в речевой практике отклонения от правил, столь же постоянно и настойчиво отмечаемые специалистами по культуре речи, искоренить которые в узусе не удается в течение длительного времени. Этого типа ошибки и служат своего рода лакмусовой бумажкой, культурно-речевым тестом для говорящих, определяющим степень владения ими культурой русской речи. Девизом группы так понимаемых прецизионных слов и форм должен стать призыв:

“Это надо выучить и знать!” В их число входят ошибки всех уровней языкового строя — грамматические, лексические, орфоэпические. Начнем с лексических ошибок. Это недопустимость употребления:

— бесприставочной формы “ложить”;

— глагола “одеть” [на себя] вместо “надеть”: надо одевать другую обувь — Е. Додолев;

— могу джинсы одеть — В. Третьяк;

— ничего не могу одеть — А. Пугачева;

— он на себя одел — Глэм;

— оденем часы, одевайте наушники, одену очки и т.п. Надо сказать, что эта ошибка имеет вековую историю, и большинство совершающих ее сегодня в практике спонтанной речи теоретически знают, что по отношению к себе следует употребить глагол “надеть”, поскольку настойчивые рекомендации лингвистов по этому поводу всем известны. Такой внутренний конфликт между распространенным узусом и знанием приводит иногда к обратному эффекту с каламбурным смыслом: “на мне было столько надето. т.е. не надето, а надежд” (вместо одежд);

— предпринять меры вместо принять меры, но предпринять шаги или действия;

— озвучить в значении “назвать, сообщить, произнести вслух”:

кандидатуры, которые озвучены (Н. Рыжков); озвучил информацию о том, что (О. Ситнова); сообщение озвучил (Н. Петкова); озвучил точку зрения (М. Дементьева); и, наконец, двойная ошибка — озвучил о том, что (Г. Зюганов). Глагол озвучить в литературном русском языке имеет значение “записать звуковое сопровождение (фильма) отдельно от съемки”. Его использование в указанном выше смысле (“произнести”) является грубым нарушением нормы, искажающим законы сочетаемости слов и эстетически оскорбляющим слух носителя русского языка, но в этом ошибочном употреблении он так полюбился некоторым политикам и журналистам, что стал принадлежностью, своеобразным знаком политико-публицистического “жаргона”.

Видимо, политический “жаргон” мог бы стать предметом отдельного изучения. Входящие в него слова и словоформы выполняют особую социопсихологическую роль, служа для использующих их приметой принадлежности к одному кругу тесно взаимодействующих (взаимодействующих не только кооперативно, но и находящихся на разных позициях в этом взаимодействии) и понимающих друг друга людей. Такой приметой, например, оказывается слово с неправильным ударением “намерЕния” (Ю. Маслюков, Г. Кулик, Ю. Лужков, Г. Явлинский). Аналогично в свое время в кругу лиц, близких к И. В. Сталину, получило распространение произношение слова “лавирУет”, которое должно было подчеркнуть, что тот, про кого это говорят, не всегда твердо следует генеральной линии партии. К числу единиц политического жаргона нашего времени я бы отнес также ошибочное ударение в форме “прИнять”, несостоявшуюся, к счастью, тенденцию произносить “нАчать”, употребление глаголов “проголосовать кого” вместо “проголосовать за кого (проголосовать Степашина) и “внести кого (Черномырдина)” вместо “внести кандидатуру Черномырдина”;

слово “подвижки” и конструкцию “о том, что” (об этой последней — ниже);

— довлеть: это слово в искаженном смысле “оказывать нажим, давить” часто отмечается специалистами как культурно-речевая ошибка, но тем не менее продолжает встречаться у лиц, склонных к некоторой манерности и вычурности речи (“. Иванишевич довлеет на француза. ” — С. Ческидов). В литературно правильном употреблении довлеть означает “быть самодостаточным, удовлетворять”.

К числу лексических ошибок, свидетельствующих о незнании формы или значения иностранных слов, можно отнести такие употребления, как:

— . последнее высказывание является кредом. ” вместо кредо (С. Белошапкина);

— “Ждите экспансии креативных людей” (М. Марголис);

— дебюторы этого банка . (А. Князева), где в основе ошибки — паронимическое сближение слов дебит и дебют;

— “основной темой митинга стали противоречия между протестантами” (Е. Глазунова), где последнее слово во фразе является авторским новообразованием из словосочетания прилагательного с существительным ПРОТЕСТ-ующие + демонстр-АНТЫ. Но при этом говорящая не почувствовала, что созданный ею путем стяжения двух слов в одно окказионализм совпал с уже существующим в языке словом с совершенно другим значением, что породило трудности в восприятии высказывания слушателями;

— неправильное произношение слов “инциндент” (О. Маяцкая) и “компроментировать” (Д. Муратов, Н. Петкова) с лишним звуком “н” в корне.

В сфере грамматики мы обнаруживаем застарелые, в течение многих лет неискореняемые ошибки:

— в падежном управлении: согласно многолетних наблюдений (А. Лебедь), согласно законов (В. Комиссаров, Г. Селезнев), где употреблена форма родительного падежа вместо дательного (правильно — согласно законам); оплачивать за услуги (Ю. Лужков) вместо оплачивать услуги или платить за услуги;

— в образовании словоформ: рекламой чулков (“МК”) вместо рекламой чулок (но носков); сколько время вы отводите (В. Комиссаров) вм. сколько времени;

— в согласовании: обоих кафедр, обоих сторон (газета “Дружба”, М. Леонтьев) вместо обеих; из семидесяти дел двое приняты к рассмотрению вместо два дела, но двое людей.

Наибольшее число ошибок на согласование дают составные числительные, которые правильно изменять по падежам, согласуя формы составляющих их частей, не умеют многие журналисты, Политики и государственные чиновники: к восемьсот пятидесятилетию Москвы (А. Кротова) вместо восьмисотпятидесятилетию ; во всех четырехсот семидесяти томах этого дела (Н. Николаев) вместо четырехстах семидесяти ; проголосовало триста семьдесят депутатов при шестьдесят три против (А. Андреев) вместо при шестидесяти трех, и т.п. в высказываниях В. Синельникова, С. Миронова, П. Лобкова, Е. Новосельской, в текстах “МК”. В качестве одного из объяснений большинства ошибок в образовании падежных форм сложных числительных нужно иметь в виду следующее обстоятельство. Говорящий хочет, чтобы называемое им число было в точности, без искажений воспринято слушающим. Устная же речь протекает в разных условиях и зачастую встречается с помехами — посторонними шумами, отвлечением внимания самого слушающего, возможными произносительными дефектами говорящего, неполадками в технических средствах связи. Чтобы на пути передачи числовой информации свести воздействие помех к минимуму, говорящий, учитывая интересы адресата речи, проговаривает числительные как неизменяемые слова. Это обстоятельство, естественно, не оправдывает ошибку, но как-то помогает понять ее возможные причины (Напомним, что в языке профессиональных военных во избежание искажений запрещается склонять названия населенных пунктов и числительные, передающие цифровые обозначения.).

Из области синтаксиса к группе прецизионных ошибок я отношу рассмотренный выше запретный деепричастный оборот (“глядя в окно, у меня слетела шляпа”) и конструкцию “о том, что”. Можно “говорить о том, что”, можно “рассказать” или “услышать”, но далеко не все глаголы передачи и получения информации допускают такое управление. Распространение в публичной “о том, что” на все большее число “информационных” глаголов, став приметой политико-публицистического жаргона, превращается теперь в массовую тенденцию, которая оказывает давление на литературную норму, а по отношению к использующим эту конструкцию является свидетельством недостаточно строгого отношения к собственной речи. Недопустимыми следует считать такие выражения: обсуждали о том, что (Б. Березовский); утверждают о том, что (А. Анкудинов); поняли/было понято о том, что (С. Сорокина, А. Крупенин, В. Токменев); в тот период времени, о котором вы указываете (В. Путин); означает о том, что (М. Задорнов); не верите о том, что (А. Лукьянов); ожидал о том, что (В. Илюхин); допущена ошибка о том, что (П. Гусев), озвучили о том, что (Г. Зюганов); говоря о том, о чем заметил (Е. Киселев).

Наконец, последнюю разновидность некодифицированных выражений в этой группе составляют ошибки в ударении. Вообще акцентологические ошибки,

зафиксированные в рассматриваемом материале, весьма разнообразны, однако к прецизионным я отношу те из них, которые обнаруживаются в небольшой группе слов, но повторяются постоянно и с которыми специалисты по культуре речи борются десятилетиями. Эти слова в правильном произношении (договОр, квартАл, срЕдства, намЕрения, языковОй, принЯть, начАть) надо просто заучить тем, кто грешит этими ошибками, добавив в этот список группу причастий, произносимых часто с неправильным ударением на корне -нес- и корне -вед-, тогда как нормативное их звучание требует постановки ударения на суффиксе (проведЁнный, нанесЁнный) или на окончании (приведенЫ, возведенО, внесенА и т. п.). Слово “начАть” имеет сложную акцентологическую парадигму с подвижным ударением в разных его формах, и хотя неправильная исходная форма “нАчать” стала притчей во языцех и породила множество анекдотов, ошибка, изгнанная в дверь, влетает в окна других его словоформ: пожар начАлся (А. Медведев) — вместо нАчался или началсЯ; нАчавшихся переговоров (А. Степаненко) — вместо начАвшихся; нАчала увлекаться (В. Вульф) — вместо началА и т.п.

Хотя отмеченных в нашем материале прецизионных ошибок суммарно не больше 10%, они наиболее остро режут слух носителя языка. Любое из перечисленных в этом разделе слов и выражений можно использовать для проверки речевой грамотности говорящих: “как вы произнесете слово “средство” во множественном числе?” В целом эти прецизионные слова нужно знать, выучить раз и навсегда.

Контаминация слов и форм

Вторая группа нарушений правильности и точности речи объединяет явления иной, чем рассмотренная выше, природы и является одной из самых многочисленных, составляя около 20% всего массива. Этот тип ошибок связан уже не со статичным знанием или незнанием правил и конкретных слов, а определяется динамикой языковой компетенции говорящего, его способностью к контролю и развитию своей речи. Иными словами, природа таких ошибок уже не только лингвистическая, но и психологическая. В языковую компетенцию, помимо знаний и опыта, входят способность к рефлексии по поводу формы произносимого текста и способность к самооценке сказанного. В условиях дефицита эфирного времени телеведущий или интервьюируемый политик, формулируя мысль, стремится выразить ее предельно кратко, но это тот случай, когда “сестра таланта” оказывается ему не родной и близкой, а далекой, сводной: “я не буду лить много слов”, — говорит А. Асмолов. Это высказывание является результатом сокращения, сжатия примерно такого нормативного и нормального текста: “я не буду лить воду и говорить много слов”.

Подобные факты, порождаемые стремлением говорящего совместить, “слить в единое слово” смысл развернутого, многословного выражения, получили в лингвистике специальное наименование — универбация. Тенденция к универбации имеет свои плюсы, отвечая принципу “экономии усилий” — одному из фундаментальных законов развития языка и речевой практики. Сравним: мы говорим “разрядка” вместо “разрядка международной напряженности” или “филфак” вместо “филологический факультет” и др. Но положительный эффект может превратиться в свою противоположность, и универбация приводит к искажению правильной русской речи в ситуациях, когда у говорящего при формулировании им мысли имеют место “соперничающие планы преартикуляции”, или “конфликтные речевые интенции”, как выражаются психоаналитики.

В лингвистическом плане это явление квалифицируется как контаминация, т.е. пересечение и наложение друг на друга двух одинаково возможных, правильных способов описания события или факта, например, во фразе “с окончанием футбольного матча количество звонящих должно активизироваться” (В. Ильинский). В конфликт речевых намерений вступают идея активизации зрителей, звонящих в студию, и, как следствие, идея роста числа звонков. Правильная конструкция выглядела бы примерно так: “С окончанием футбольного матча зрители должны активизироваться и количество звонков увеличится” или фразу “Есть у нас тут один миллионер в долларах” (В. Комиссаров) следовало бы трансформировать в правильную “Есть у нас тут один богатый человек, состояние которого исчисляется в миллионах долларов”. Сравним также “какие доходы вы зарабатываете?” (В. Матвиенко) — вопрос, в котором скрыты две части: какие у вас доходы + сколько вы зарабатываете?

Конкурирующие намерения говорящего проявляются чаще всего в смешении и наложении друг на друга таких единиц языка, которые обладают повышенной выразительностью:

— двух устойчивых сочетаний или фразеологизмов: жизнь поставила перед Татьяной неразрешимый тупик — В. Комиссаров (из “поставила неразрешимый вопрос” + “поставила Татьяну в тупик”); говорят, что вы нашли общий язык в племени людоедов — Е. Киселев (из “найти общий язык с племенем” + “найти понимание в племени”); я считал необходимым довести до мнения Президента. — Г. Явлинский (из “довести до сведения Президента” + “чтобы узнать его мнение”);

— двух синонимов или синонимических выражений, требующих разного глагольного управления: люди становятся из врагов в оппонентов — Д. Якушкин (из “становятся оппонентами” + “превращаются в оппонентов”); “я бы не назвал, что это криминальный район — И. Иванов (из “не назвал этот район криминальным” + “не сказал, что это криминальный район”); “мы хотим обратить внимание общества к этой проблеме” — Г. Явлинский (из “обратить внимание на” + “привлечь внимание к”); “эта номинация занимает большое и важное значение” — И. Верник (из “занимать важное место” + “иметь важное значение”); сравним два выражения: “речь-то еще идет и в том, что” (В. Комиссаров) и “вопрос идет только об одном. ” (В. Геращенко). В обоих высказываниях допущена ошибка, вызванная контаминацией синонимических оборотов “речь идет о” и “вопрос (заключается) в том, что”;

— двух однокоренных и близких по смыслу слов: “а вам не возникает обидно, что так произошло?” — А. Максимов (из “у вас не возникает обида” + “вам не (становится) обидно); “и мы как-то к этому свыклись” — В. Илюхин (из “к этому привыкли” + “с этим свыклись”); “обязанности свои они справляют” — М. Дейч (из “отправлять обязанности” + “справляться с обязанностями”).

Приведенные образцы ошибок показывают, что при отсутствии контроля за своей речью говорящий может обратить богатейшие средства образности, силы, экспрессивности и точности русского языка — фразеологизмы, тропы, синонимы, оттенки семантики слов, словообразовательные возможности — во зло, в орудие его искажения и разрушения, порождая нелепые сочетания типа “власть пойдут на это” (В. Илюхин), “контрабанда наркотиками” (В. Глускер), “не последнее слово будут играть” (А. Венедиктов), “уволить в отставку” (Е. Киселев), “тебе не имеет значения” (В. Крюк), “помахать мускулами” (В. Густов), “вселить надежду кому-то” (В. Комиссаров), “продуктов здесь дают впроголодь” (А. Поборцев) и др. Чемпионом по контами-национным ошибкам оказался В. Комиссаров: в нашем собрании из 80 ошибок этого типа 13 принадлежат ему.

Ошибки в грамматике

Ошибки, связанные с образованием форм слова (склонение и спряжение), с неправильным соединением слов во фразе (сочетаемость) и построением целых предложений (синтаксис), хотя и менее бросаются в глаза по сравнению с рассмотренными выше двумя типами нарушений нормы, но создают те же помехи на пути передачи информации слушателям и столь же отрицательно характеризуют говорящих.

Наибольшее число грамматических ошибок приходится на именные и глагольные словосочетания, т.е. на предложно-падежное и глагольное управление. Соблюдение предписаний языковой системы и кодифицированных правил построения словосочетаний требует использования вполне определенных падежных форм: если употреблен глагол “являться”, то он должен соединять слово в именительном падеже со словом в творительном — “что/кто является чем/кем”; если говорящий использует слово “дотронуться”, то в сочетание с ним должно войти существительное с предлогом “до”, а глагол “говорить” можно соединить с именным дополнением либо в винительном — “говорить что”, либо в предложном — “говорить о чем”, но никак не “говорить за что”, поэтому впечатление неряшливости речи и неточности объяснений оставляют у слушателя фразы:

— “критерий оценки деятельности наших подразделений является раскрываемость преступлений” (В. Колесников);

— “стоит только дотронуться к балансу двух властей” (М. Баглай);

— “и у нас действительно будет ответственность тех, кто за это говорит” (О. Сысуев).

Причиной такого рода ошибок может, конечно, быть и психологический конфликт двух соперничающих речевых намерений: сравним, например, фразу “обвинить их можно было лишь за употребление наркотиков” (М. Стрелец), где в противоречие вступает пара словосочетаний “обвинить в чем-то” и “наказать за что-то”, а итогом конфликта становится несоответствующее норме управление “обвинить за”, однако главной причиной все-таки является невнимание к своей речи, к плану построения фразы (а такой план есть у любого говорящего всегда) и отсутствие контроля за его реализацией: говорящий не слышит себя, его языковое сознание не чувствует той самой “ответственности”, о которой он говорит. Эта причина поддается устранению. Научиться себя слышать, а значит, испытывать ответственность и уважать интересы слушателей в состоянии каждый грамотный (а наши языковые авторитеты “все учились понемногу”) носитель русского языка. Надо только этого хотеть.

Такая психологическая установка избавит говорящего от появления в его речи странных для русского уха, а подчас уродливых сочетаний, способных вызвать улыбку на “румяных устах” внимающих ему слушателей:

— “ко мне вдруг пришла такая мысль. ” (Ю. Меньшова), как будто “мысль”, как маленькая девочка, прибежала босиком по траве и схватила за руку;

— “я еще не в курсе об этой информации” (Ю. Скуратов);

— “об этом заявила глава налоговой службы Георгий Босс” (А. Дадыко). Мы можем сказать “врач пришла”, да и “глава”, конечно, “могла” заявить, если бы она была не Георгием Боссом, а женщиной.

Из-за нарушений в согласовании особенно страдают сложные предложения, которые в устной речи не должны быть слишком длинными, так как оперативная память человека не может удержать под контролем синтаксические связи большой глубины. Так, в предложении “и даже самая сильная женщина, к которой я себя причисляю, хочется быть слабой и ранимой” (А. Смехова) нарушены связи между всеми тремя фрагментами, на которые оно разбито. Аналогичную ошибку видим во фразе “хотя в качестве примера приведу визит боливийской делегации, в ходе которой мы с удивлением узнали, что” (А. Разбаш), где придаточное предложение согласуется не со словом, к которому оно относится, а со словом “делегация”, в результате чего получается искаженное сочетание “визит, в ходе которой. ”. Еще один образчик согласования во фразе того же автора: “Большой театр отправил его на пенсию, где он больше не танцевал” — без комментариев.

Ошибки в образовании словоформ менее частотны, но не менее курьезны:

— “измазовав все грязью, мы теперь уже сами заблуждаемся, где правда, а где ложь” (С. Дубинин) — вместо “измазав”;

— “Евгений Максимович говорил с господином Гор” (В. Яковлев) вместо “с господином Гором”, так как мужские фамилии в русском языке склоняются;

— “отмечу из наиболее последнего” (Г. Боос) — прилагательное “последний” не имеет степеней сравнения;

— “есть озабоченности, на которые мы не всегда адекватно отвечаем” (Ю. Маслюков) — слово “озабоченность” не имеет формы множественного числа в нормативном языке так же, как слово “поддержка” (ср. “без финансовых поддержек нам нельзя существовать” — И. Лиспа), хотя в профессиональном языке балета и могут, вероятно, существовать различные виды “поддержек”. Следует заметить, впрочем, что распространившиеся случаи образования множественного числа от слов, которые ранее во множественном не употреблялись, могут свидетельствовать об определенной тенденции в самой языковой системе, которая таким образом реализует один из резервов своего развития.

Некорректное употребление предлогов тоже приводит к курьезным сочетаниям: “а я свою подпись из-под этого документа не уберу” (В. Семаго), “натовская авиация продолжает по ошибке бомбить албанцев, для которых (вместо ради которых — Ю.К.) и была начата военная кампания” (Б. Андреева); “мы уже сегодня получаем предложения с наших областей” (Г. Селезнев) — вместо из наших областей и т.п.

Но есть более сложные случаи, когда за внешним, находящимся на поверхности отступлением от культурно-речевой нормы скрывается подсознательное стремление говорящего поменять местами субъект и объект действия, замаскировав “действователя” и представив событие как протекающее совершенно объективно, независимо от активного его участника. Ср., например: “важнейшим политическим событием недели должно было стать обсуждение в комитетах Госдумы бюджета, оно отложилось, но тем не менее работа предстоит тяжелая” (В. Рыжков). Языковая ошибка здесь заключается в том, что образована пассивная форма от глагола “отложить”, который такой формы не имеет. Так, от активной конструкции “рабочие строили дом” можно образовать пассив — “дом строился рабочими”, но с глаголом “отложить” точно такая же трансформация невозможна, и конструкцию “депутаты (мы) отложили обсуждение” можно преобразовать в пассивную, только использовав страдательное причастие, — “обсуждение было отложено депутатами (нами)”. Сочетание же “обсуждение отложилось” воспринимается как двусмысленное, поскольку совпадает по форме с сочетанием “событие отложилось (в памяти)”. Психологическое же содержание такого словоупотребления, такой бессубъектной формулировки — “обсуждение отложилось” — в том, что она не предполагает, попросту снимает вопросы “кто отложил и почему?”

Такое приводящее иногда к ошибкам стремление замаскировать, убрать с авансцены, отодвинуть на задний план субъекта действия свойственно в большей мере языку политики, чем другим жанрам публичной речи: “надо продолжить переговоры, которыми мы были достигнуты определенные результаты” (И. Сергеев). Знаменательна в этой фразе оговорка “мы”, которая, полностью разрушая грамматическую структуру фразы, осталась в ней от “другого плана артикуляции”: сказать, что “мы достигли результатов” вроде бы нескромно, да и не вполне соответствует действительности. Но и очищенная от этой оговорки фраза, смысл которой в том, что “результаты достигнуты переговорами”, содержит грамматическую ошибку в управлении, так как “результаты достигаются в переговорах”, а не “переговорами”. Спрятан от слушателя субъект действия и во фразе “время не располагает такой возможностью”, где реальным действующим лицом является “мы”: это “мы не располагаем возможностью из-за того, что время не позволяет нам ее использовать”, но столь критически оценивать самих себя неразумно, и поэтому роль грамматического субъекта передается “времени”, которое течет объективно и с которого взятки гладки, а “мы” здесь как будто и ни при чем.

Замысловатая игра в “субъекты-объекты” может принимать и иную направленность, при которой субъект, наоборот, выдвигается на первый план, субъекту приписываются качества объекта. Так, во фразе А. Крупенина “я был красноречив, аргументирован” это “я” вбирает в себя не только оценку самого “себя” (красноречив), но и характеристику собственной речи: ведь аргументированной была речь говорящего, а не он сам; в результате возникает и грамматическая, и логическая ошибка. Ср. также: “Виктор Степанович, у вас хорошие человеческие качества, не сгорайте их в думском горниле. ” (Н. Харитонов). Призыв “не сгорать” может быть адресован здесь только Виктору Степановичу, но автор обращает его к “хорошим человеческим качествам”, заменяя переходный глагол “сжигать” его непереходным конверсивом “сгорать” и порождая нелепое высказывание.

Некорректный выбор слова вкупе с синтаксическими нарушениями приводит не только к ошибкам, вызывающим смех, но и создает двусмысленные высказывания, которые не всегда поддаются расшифровке слушающими. “Многократная ситуация усугубляется тем. ”, — говорит Ю. Буш, и понять, имеет ли он в виду “ситуацию”, которая многократно повторялась, или ситуацию, которая многократно “усугубляется”, — затруднительно. Сюда же относится совершенно загадочная мысль В. Жириновского “национальный момент не выдерживает никто. ” и амбивалентная фраза Б. Березовского “с теми людьми, кому вопросы зависят. ”, за синтаксической ошибкой в которой скрываются два понимания: то ли это “люди, от кого” вопросы (их решения) зависят, то ли, напротив, это “люди, для кого” вопросы (и их решения) зависят. Классическим образцом двусмыслицы может служить высказывание Н. Харитонова: “Примаков обратился с просьбой не заниматься импичментом Президента, так как в данной ситуации это прослабит наше государство”. Аналогичный эффект вызывает фраза В. Илюхина: “. ОРТ обязано было выплачивать Президенту причитающие ему дивидЭнды. ”, где, помимо неправильного произношения последнего слова, слушатель сталкивается с “причитающими дивидендами”, т.е. дивидендами, которые “причитают”, занимаются “причитаниями”, очевидно, заодно с теми “финансами”, что “поют романсы”.

Стилистические шероховатости, неточности, прямые отступления от стилевых литературных норм составляют в нашей летописи ошибок от 20% до 25% всех зафиксированных в ней случаев. На первый взгляд может показаться, что ошибки в стилистике являются не столь лингвистически грубыми, как грамматические или лексические. Более того, поскольку они представляют собой лишь несоответствие функционально-жанровой ориентации речи и не затрагивают непосредственно системных закономерностей языка, их следует относить скорее к нарушениям канонов общения, чем к собственно языковым неправильностям. Недаром же при оценке школьных сочинений они не приравниваются к грамматическим ошибкам, тем не менее на слушателей они оказывают такое же отрицательное воздействие, как и другие рассмотренные нами типы ошибок. Дело в том, что стилистика охватывает эстетические и этические качества речи, а они-то напрямую характеризуют говорящего. Ставшая банальной, но от этого не переставшая быть истинной мысль “стиль — это человек” вполне отвечает нашей позиции в оценке стилистической неряшливости, которая оставляет такое же впечатление, как грязь под ногтями у собеседника.

Разновидности стилистических дефектов в нашем материале не слишком многочисленны, и половина всех отмеченных случаев приходится на две из них — обсцентную лексику, т.е. то, что раньше Называлось “нецензурной бранью”, и досадные повторы в близком соседстве во фразе слов одного и того же корня. Ясно, что две эти группы представляют собой крайние точки на шкале грубостей стилистических нарушений. Если повторы типа:

“Президент обратился с радиообращением”, “вопреки сложившейся ситуации, которая сложилась сейчас”, “маленький исторический экскурс в историю Анастасии”, “я слышал по слухам”, “значение выделения денег МВФ России не имеет значения”, “они высказали свою готовность в том, что они готовы. ”, “он заявил любопытное заявление”, “спросить вопрос”, “при ближайшем рассмотрении налицо просматривается кризис. ”, “мы гонимся в погоне за этим счастьем”, “нужно вкладывать деньги в те отрасли, которые быстро отдадут отдачу”, “сейчас Кремль активно ведет активную борьбу” — способны вызвать легкую досаду у слушателей, свидетельствуя лишь о недостаточном внимании говорящего к своей речи, то нецензурные выражения (хотя в отсутствие цензуры такое их обозначение звучит несколько странно) в радио- и телеэфире, как и в печатном тексте, в газете, отзывались гулким эхом в многомиллионной аудитории, производят эффект пощечины, которую тебе нанесли рукой, испачканной в чем-то неприятно липком.

Повторы затрагивают эстетическое чувство слушателя. Лингво-психологическийй механизм их возникновения имеет бессознательную основу: в как правило, одна из повторяемых единиц оказывается двусловной и обладает признаками устойчивого оборота, который используется говорящим как единое, цельное образование, как отдельное слово; сравним: иметь значение, высказать готовность, активная борьба, исторический экскурс, при ближайшем рассмотрении, по слухам, погоня за счастьем и т.п., поэтому говорящий не всегда сам слышит допущенный им повтор. Обсцентизмы же и просто “крепкие словечки” вставляются в публичную речь сознательно и выполняют роль запрещенного общественным договором оружия, направленного против реальных и потенциальных оппонентов говорящего и разрушающего этические и эстетические ожидания слушателей. Таким образом, как стилистическую ошибку мы можем квалифицировать только повтор, тогда как публичное использование фекально-генитального лексикона следовало бы отнести к аморальным деяниям.

Среди других отклонений от стилистических норм литературного языка наиболее заметным является использование разного рода жаргонизмов, в их числе:

— канцелярско-бюрократические обороты и слова: “он делал на правительстве доклад. ” (С. Колосова); “по Николаю Сванидзе красные аналитики решили отработать более конкретно. ” (Е. Карамьян); “. обсуждались вопросы по траншам. ” (Е. Примаков); “невозможно делать привилегии в точке зрения быстроты рассмотрения дел” (М. Баглай);

— лексика молодежного и профессиональных жаргонов: “но первый же звонок этим лохам развеял мечты” (И. Бармина);

“тех, кто жаждал шоу с переодеванием, ждал облом” (А. Вильчинская); “скажи, Юла, а сама ли ты пишешь музыку и текстА?” (Спенсер);

— лексика криминального мира. Довольно широкое в последнее время ее распространение можно было бы понять, учитывая актуальность соответствующей тематики в нашем обществе. Но беда в том, что эта лексика вырвалась за рамки обсуждения вопросов преступности и стала употребляться (что, впрочем, весьма знаменательно) в языке политики: “незачем, что называется, друг друга мочить. ” (А. Шохин), “в вечернем эфире грозненской телекомпании “Кавказ” Шамиль Басаев опять наехал на Аслана Масхадова” (С. Минаев); “инвесторы, держатели ГКО не хотят иметь дело с людьми, которые их обули и кинули” (А. Шохин); “в борьбе с космополитами парламентарии готовы замочить отечественную полиграфию” (Н. Шипицына).

Нарушение жанрово-стилевого колорита публичной речи вкраплением в нее просторечных элементов иногда осуществляется целенаправленно и бывает продиктовано желанием, особенно у деятелей искусства, подчеркнуть свою близость к “простому народу”, свою “демократичность”: “сымите шелковый галстук и им отдайте, на кой им галстук?” (П. Мамонов); “возьмите это себе в голову. ” (С. Супонев). Но чаще к их использованию располагает сама обстановка непринужденной беседы перед телевизионной камерой: “нету линии. ” (С. Сорокина);

“это сёдня слилось воедино: нельзя выполнить ни экономических, ни политических обязательств” (А. Лебедь), “это вопрос, связанный вчистую с регионами” (А. Прохорова); “почему тогда этот вопрос не подымается?” (С. Сорокина).

Причиной появления дефектных высказываний может стать не только включение в речь стилистически сниженных элементов, т.е. жаргонизмов и просторечия, но и ошибочное, часто совершенно не нужное и порожденное лишь “неврозом своеобразия”, желанием “говорить красиво”, употребление “высокой” — книжной и поэтической — лексики или “модных” иностранных слов: “я понимаю, что даже самых выспренних благих намерений недостаточно. ” (И. Родионов). Слово “выспренний” означает “высокопарный, напыщенный” и никак не согласуется по смыслу с содержанием этой фразы; или “по всей вероятности, труд этих двух людей возымеет столь же далекие последствия, как и ставшее знаменитым деяние Моники Левински” (Д. Гусев), где слово “возыметь” оказывается явно не на своем месте, поскольку возыметь можно намерение или желание, но ни в коем случае не последствия. Сравним также высказывание: “на имидже НДР очень много отрицательных моментов” (К. Титов), где и слово “имидж” употреблено не в точном своем значении, и “отрицательные моменты” сильно отдают бессмысленным канцеляритом.

“Не те слова и не в том месте” — обычная ошибка в спонтанной речи, и она отличается от оговорки, которая представляет интерес прежде всего для психоаналитиков, тем, что не связана с какими-то глубинными процессами в бессознательном, а основана на простом поверхностном смешении слов, имеющих что-то общее в звучании, в морфологическом составе, в семантике или в синтаксической позиции. Другое отличие этого типа ошибок от оговорок заключается в том, что оговорка, как правило, фиксируется вниманием самого говорящего, и он поправляет сам себя. Лексическая же ошибка в собственной речи говорящим не замечается и не исправляется, поскольку возникает она из-за незнания точного значения или формы употребленного слова: ему кажется, что в его речи все правильно.

На слушающего такого рода неточности производят всего лишь впечатление не очень гладкой, может быть, чуть-чуть “корявой” речи, но все же настораживают его, вынуждая с большей долей критики относиться к содержанию речи и личности говорящего.

Классическим источником лексических ошибок является паронимия, т.е. наличие в языке таких пар слов, которые имеют некоторое сходство и в звучании, и в содержании, но различия в их семантике все же настолько велики, что употребление одного вместо другого искажает смысл всего высказывания. Так, когда И. Шабдурасулов говорит: “Я добьюсь возможности объективистски объяснять происходящее”, — слушатели, конечно, поймут, что он вовсе не имел в виду, что, “объясняя происходящее”, он будет создавать видимость, что исходит при этом из объективных предпосылок и оценок реальной ситуации, хотя на самом деле он будет руководствоваться какими-то другими соображениями. Именно такими особенностями отличаются друг от друга пары слов объективный и объективистский, объективность и объективизм, объективно и объективистски, где каждое первое слово в паре несет положительный смысл и выражает идею непредвзятости во мнении и оценке и точного соответствия существующему положению дел, тогда как вторые члены этих пар передают значение, в котором лишь акцентируется претензия на объективность, на отсутствие субъективной заинтересованности и на внешнее следование принципам непредвзятости.

Паронимия аналогичным образом подводит Г. Зюганова, который во фразе “Мы надеялись получить ответ на эти опасности” употребляет последнее слово вместо однокоренного, но существенно отличающегося от него по смыслу паронима — опасения.

Вообще путаница в употреблении однокоренных слов, — и не являющихся собственно паронимами — приводит к построению ломаных, “неопрятных” фраз, смысл которых хотя и доходит до слушателя, но оставляет не лучшее впечатление о говорящем:

— “Тем больше у вас шансов выиграть наш приз, который составляет из себя майку с логотипом “Радио-7”. (О .Счастливцев) — вм. представляет.

— “Не кажется ли вам, что эти законы во власти выливаются на обществе?” (А. Разбаш). В этом высказывании слушатель угадывает глухой отзвук поговорки: “Отольются кошке мышкины слезки”, но при этом ошибочное управление глагола (предложный падеж вм. винительного) заставляет искать замену этому глаголу, и слушатель может найти ее в слове сказываются.

— “Вы бы расталкивались друг от друга как одноименные заряды”. (Ю.Меньшова) — вм. отталкивались. Конечно, приставка рас- обладает большим образным потенциалом, чем от-, в живописании расхождения в разные стороны двух элементов (в данном случае — двух людей), но глагол с такой приставкой приходит в противоречие со всей структурой фразы.

Стремление в коротком выражении создать некий образ, который был бы способен усилить воздействие высказывания, .вполне естественная установка говорящего. Но на этом пути нельзя забывать о так называемой лексической сочетаемости, по законам которой далеко не всякое грамматически безошибочное словосочетание окажется правильным и в содержательном отношении. Ср., “Там было недоразумение, которое вылилось, к сожалению, к такому ужасному финалу” (П. Крашенинников). “Недоразумение” может “вылиться” во что-то, и подобное словосочетание реализует стертый образ “недоразумения” как чего-то жидкого, текучего. Но оно не может вылиться к финалу, к финалу оно может привести. Подобное неудобство переживает слушатель, воспринимая следующие фразы:

— “ . выдающегося русского художника, кисть которого передала все те места, где побывал Тургенев”, где образное словосочетание передала места звучит несколько странно, если не двусмысленно.

— “Это продиктовано желанием оседлать некоторые настроения в обществе”, — говорит А. Шохин. Выражение, безусловно, яркое, оно так и просится быть воплощенным в газетной карикатуре. Только вот как изобразить оседланное настроение?

Иногда лексический дискомфорт возникает у слушателя из-за того, что говорящий, желая избежать определенности, использует слова, опустошенные семантически, слова очень общего, почти абстрактного смысла, из которых слушателю трудно извлечь конкретное содержание и которые в составе предложения, развивающего вполне определенную тему, выглядят чужеродными: ср.:

— “Здесь был председатель Газпрома. Он вел здесь контакты по этому поводу” (Е. Примаков). Если в этом высказывании слова контакты и повод считать словами обобщенно-абстрактного смысла, приближающиеся к местоименным, то из составляющих его 11 слов б оказываются словами местоименными. Сочетание же вел контакты, помимо лексической неправильности, несет налет политжаргона.

— “Я думаю, вы все-таки обозначите праздник (8 Марта. — Ю.К.), хотя до него осталось несколько дней” (П. Горелов, обращаясь к Ю. Лужкову). Что имел в виду корреспондент, употребив слово обозначите, слушатель, конечно, понимает (т.е. упомянете, скажете о), но понимает также, что сочетание обозначить праздник — типичный канцеляризм, отчетливо обнажающий формально-бюрократическое отношение говорящего к предмету разговора.

Завершая раздел, посвященный лексике, приведу еще несколько примеров того, как из-за неправильного выбора слова “ломается” вся фраза.

— “Наш музей выполняет все те особенности, что и другие музеи” (Л. Чумаченко), вм. имеет особенности или выполняет функции.

— “Психозы не надо вешать людям” (Е. Строев) — вм. приписывать людям.

— “За эти годы обо мне такой образ создали — человека, который детьми закусывает” (Е. Наздратенко) — вм. ошибочного обо мне образ следовало бы, возможно, миф.

— “Все остальные выставили глубокое сомнение, что он справится” (Г. Зюганов) — вм. выставили сомнение следовало бы выразили или высказали сомнение.

— “Давайте повесим такой риторический вопрос к правительству” (А. Разбаш) — вм. повесить вопрос следовало поставить вопрос, и тогда уже не к правительству, а перед правительством.

— “М. Хлебникова является красивым исключением из правила, которое только что было перечислено Алексеем Кортневым” (В. Пельш) — одно правило, конечно, должно быть сформулировано или прочитано, но не перечислено.

— “Эта дезинформация льется сегодня по всем потокам” (Г. Селезнев) — фраза, родившаяся, видимо, из сложной “игры” потоков и каналов, т.е. в исправленном варианте это могло бы выглядеть так: Эта дезинформация потоком льется сегодня по всем каналам.

2.6. Ошибки в ударении

Русское ударение в его сложившемся к нынешнему времени виде унаследовало закономерности разных исторических эпох, причем часть из этих закономерностей восходит к праславянскому периоду. Опираясь на современную акцентологию, или учение о русском ударении, можно было бы подвести соответствующее правило под каждую из зафиксированных в нашей летописи акцентологических ошибок. Но это как раз та ситуация, когда изучение и знание правил — из-за их сложности — не облегчит положение говорящего. Поэтому в данном случае проще указать на ошибку и привести правильный вариант, который следует запомнить, чтобы ошибка не повторилась.