Запишите предложения соблюдая нормы правописания вместе с другими

Спишите. Найдите сложносочинённые, сложноподчинённые и бессоюзные. ГДЗ. Упр. 36, Русский язык, 10-11 класс, Власенков А.И., Рыбченкова Л.М.

Спишите. Найдите сложносочинённые, сложноподчинённые и бессоюзные сложные предложения, выполните их синтаксический разбор.

Ольг.. Ивановн.. было двадцать(два) года Дымову три..­цать один. Зажили они после сва(ть, дь)бы пр..восходно. Ольга Ивановна в гостин(?)ой увеш..ла все стены сплош(?) своими и чуж..ми этюд..ми в рамках и без рам а около р..я- ля и меб..ли устроила красивую тесноту китайских зонтов и м..льбертов разн..цветных тряпочек кинжалов бюстиков фот..графий. В столовой она окле..ла стены луб..чными 1 2 * * * 6 к..ртинами повесила лапти и серпы постав..ла в углу косу и грабли и получилась столовая в русском вкус.. . В спальн.. она что(бы) похож.. было на п..щеру, задр..пировала пот..- лок и стены тёмным сукном повесила над кр..ватями вен..­цианский ф..нарь а у дверей поставила фигуру с алебардой 6 . И все находили что у молодых супругов очень миленький уголок.

1. Составьте словарные статьи со словами мольберт и алебарда, используя сложные предложения.
2. Сравните синтаксис (особенности предложений) в текстах Л. Толстого (упр. 35) и А. Чехова. В чём их весьма заметное различие и как это свя­зано с индивидуально-авторским стилем писателя? В каком из двух этих отрывков больше уделяется внимания описанию внешнего, в каком — выражению внутреннего мира человека? Что сложнее и как это отражается на построении предложений?

Приветули!

(Повеств., невосклиц., сложное, бессоюзное, состоит из двух частей, I предл.: простое, односост., безличное, распр., полное; II предл.: простое, односост., безличное, распр., полное.) Зажили они после свадьбы превос­ ходно. Ольга Ивановна в гостиной увешала все стены сплошь своими и чу­ жими этюдами в рамках и без рам, а около рояля и мебели устроила краси­ вую тесноту китайских зонтов и мольбертов, разноцветных тряпочек, кинжалов, бюстиков, фотографий.

(Повеств., невосклиц., сложное, сложносочиненное, состоит из двух частей; I предл.: простое, двусост., ослож. однородными сказуемыми, распр., полное; II предл.: простое, дву­сост., распр., полное.)

(Повеств., не­ восклиц., сложное, сложноподчиненное, состоит из двух частей; I предл., главное, простое, двусост., ослож. однородными сказуемыми, распр., пол­ ное; II предл.: обстоят., придаточное цели, простое, односост., безличное, распр., неполное.)

(Повеств., невосклиц., сложное, сложноподчиненное, состоит
из двух частей, I предл.: главное, простое, двусост., нераспр., неполное, II предл изъяснит. придат. простое, неполное, распр )
Лубочный — печатавшийся с липовой доски, на которой гравировалась картинка, простая и доходчивая, обычно с поясняющей надписью.
Алебарда — старинное оружие — фигурный топорик на длинном древке.

Запишите предложения соблюдая нормы правописания вместе с другими

Во сне ты горько плакал

Голубое и зеленое

– Лиля, – говорит она глубоким грудным голосом и подает мне горячую маленькую руку.

Я осторожно беру ее руку, пожимаю и отпускаю. Я бормочу при этом свое имя. Кажется, я не сразу даже сообразил, что нужно назвать свое имя. Рука, которую я только что отпустил, нежно белеет в темноте. «Какая необыкновенная, нежная рука!» – с восторгом думаю я.

Мы стоим на дне глубокого двора. Как много окон в этом квадратном темном дворе: есть окна голубые, и зеленые, и розовые, и просто белые. Из голубого окна на втором этаже слышна музыка. Там включили приемник, и я слышу джаз. Я очень люблю джаз, нет, не танцевать – танцевать я не умею, я люблю слушать хороший джаз. Некоторые не любят, но я люблю. Не знаю, может быть, это плохо. Я стою и слушаю джазовую музыку со второго этажа, из голубого окна. Видимо, там прекрасный приемник.

После того как она назвала свое имя, наступает долгое молчание. Я знаю, что она ждет от меня чего-то. Может быть, она думает, что я заговорю, скажу что-нибудь веселое, может, она ждет первого моего слова, вопроса какого-нибудь, чтобы заговорить самой. Но я молчу, я весь во власти необыкновенного ритма и серебряного звука трубы. Как хорошо, что играет музыка и я могу молчать!

Наконец мы трогаемся. Мы выходим на светлую улицу. Нас четверо: мой приятель с девушкой, Лиля и я. Мы идем в кино. В первый раз я иду в кино с девушкой, в первый раз меня познакомили с ней, и она подала мне руку и сказала свое имя. Чудесное имя, произнесенное грудным голосом! И вот мы идем рядом, совсем чужие друг другу и в то же время странно знакомые. Музыки больше нет, и мне не за что спрятаться. Мой приятель отстает со своей девушкой. В страхе я замедляю шаги, но те идут еще медленней. Я знаю, он делает это нарочно. Это очень плохо с его стороны – оставить нас наедине. Никогда не ожидал от него такого предательства!

Что бы такое сказать ей? Что она любит? Осторожно, сбоку смотрю на нее: блестящие глаза, в которых отражаются огни, темные, наверное, очень жесткие волосы, сдвинутые густые брови, придающие ей самый решительный вид… Но щеки у нее почему-то напряжены, как будто она сдерживает смех. Что бы ей все-таки сказать?

– Вы любите Москву? – вдруг спрашивает она и смотрит на меня очень строго. Я вздрагиваю от ее глубокого голоса. Есть ли еще у кого-нибудь такой голос!

Некоторое время я молчу, переводя дух. Наконец собираюсь с силами. Да, конечно, я люблю Москву. Особенно я люблю арбатские переулки и бульвары. Но и другие улицы я тоже люблю… Потом я снова умолкаю.

Мы выходим на Арбатскую площадь. Я принимаюсь насвистывать и сую руки в карманы. Пусть думает, что знакомство с ней мне не так уж интересно. Подумаешь! В конце концов, я могу уйти домой, я тут рядом живу, и вовсе не обязательно мне идти в кино и мучиться, видя, как дрожат ее щеки.

Но мы все-таки приходим в кино. До начала сеанса еще минут пятнадцать. Мы стоим посреди фойе и слушаем певицу, но ее плохо слышно: возле нас много народу, и все потихоньку разговаривают. Я давно заметил, что те, кто стоит в фойе, плохо слушают оркестр. Слушают и аплодируют только передние, а сзади едят мороженое и конфеты и тихо переговариваются. Решив, что певицу все равно не услышишь как следует, я принимаюсь разглядывать картины. Я никогда раньше не обращал внимания на них, но теперь я очень заинтересован. Я думаю о художниках, которые их нарисовали. Видимо, не зря повесили эти картины в фойе. Очень хорошо, что они висят тут.

Лиля смотрит на меня блестящими серыми глазами. Какая она красивая! Впрочем, она вовсе не красивая, просто у нее блестящие глаза и розовые крепкие щеки. Когда она улыбается, на щеках появляются ямочки, а брови расходятся и не кажутся уже такими строгими. У нее высокий чистый лоб. Только иногда на нем появляется морщинка. Наверное, она думает в это время.

Нет, я больше не могу стоять с ней! Почему она так меня рассматривает?

– Пойду покурю, – говорю я отрывисто и небрежно и ухожу в курительную. Там я сажусь и вздыхаю с облегчением. Странно, но когда в комнате много дыма, когда воздух совсем темный от дыма, почему-то не хочется курить. Я осматриваюсь: стоят и сидят много людей. Некоторые спокойно разговаривают, другие молча торопливо курят, жадно затягиваются, бросают недокуренные папиросы и быстро выходят. Куда они торопятся? Интересно, если жадно курить, папироса делается кислой и горькой. Лучше всего курить не спеша, понемножку. Я смотрю на часы: до сеанса еще пять минут. Нет, я, наверное, все-таки глуп. Другие так легко знакомятся, разговаривают, смеются. Другие ужасно остроумны, говорят о футболе и о чем угодно. Спорят о кибернетике. Я бы ни за что не заговорил с девушкой о кибернетике. А Лиля жестокая, решаю я, у нее жесткие волосы. У меня волосы мягкие. Наверное, поэтому я сижу и курю, хотя мне совсем не хочется курить. Но я все-таки посижу еще. Что мне делать в фойе? Опять смотреть на картины? Но ведь это плохие картины, и неизвестно, для чего их повесили. Очень хорошо, что я их раньше никогда не замечал.

Наконец звонок. Я очень медленно выхожу из курительной, разыскиваю в толпе Лилю. Не глядя друг на друга, мы идем в зрительный зал и садимся. Потом гаснет свет и начинается кинокартина.

Когда мы выходим из кино, приятель мой совсем исчезает. Это так действует на меня, что я перестаю вообще о чем-либо думать. Просто иду и молчу. На улицах нет почти никого. Быстро проносятся автомашины. Наши шаги гулко отдаются от стен и далеко слышны.

Так мы доходим до ее дома. Останавливаемся опять во дворе. Поздно, уже не все окна горят, и во дворе темнее, чем было два часа назад. Много белых и розовых окон погасло, но зеленые еще горят. Светится и голубое окно на втором этаже, только музыки больше не слышно оттуда. Некоторое время мы стоим совершенно молча. Лиля странно ведет себя: поднимает лицо, смотрит на окна, будто считает их; она почти отворачивается от меня, потом начинает поправлять волосы… Наконец я очень небрежно, как бы между прочим, говорю, что нам нужно еще встретиться завтра. Я очень рад, что во дворе темно и она не видит моих пылающих ушей.

Она согласна встретиться. Я могу прийти к ней, ее окна выходят на улицу. У нее каникулы, родные уехали на дачу, и ей немного скучно. Она с удовольствием погуляет.

Я размышляю, прилично ли будет пожать ей руку на прощанье. Она сама протягивает мне узкую руку, белеющую в темноте, и я снова чувствую ее теплоту и доверчивость.

На другой день я прихожу к ней засветло. Во дворе на этот раз много ребят. Двое из них с велосипедами: они собираются куда-то ехать; но, может быть, они уже приехали? Остальные стоят просто так. Мне кажется, все они смотрят на меня и отлично знают, зачем я пришел. И я никак не могу пройти двором, я подхожу к ее окнам на улицу. Я заглядываю в окно и откашливаюсь.

– Лиля, вы дома? – громко спрашиваю я. Я спрашиваю очень громко, и голос мой не дрожит. Это прямо замечательно, что у меня не прервался голос!

Да, она дома. У нее подруга. Они спорят о чем-то интересном, и я должен разрешить этот спор.

– Идите скорей! – зовет меня Лиля.

Но мне невыносимо идти двором, я никак не могу идти двором…

– Я к вам влезу через окно! – решительно говорю я и вспрыгиваю на окно. Я очень легко и красиво вспрыгиваю на окно, перебрасываю одну ногу через подоконник и тут только замечаю насмешливое удивление подруги и замешательство Лили. Я сразу догадываюсь, что сделал какую-то неловкость, и застываю на окне: одна нога на улице, другая в комнате. Я сижу и смотрю на Лилю.

– Ну, лезьте же! – нетерпеливо говорит Лиля. Брови ее сходятся, и щеки все больше краснеют.

– Не люблю летом торчать в комнатах… – бормочу я, делая высокомерное лицо. – Лучше я подожду вас на улице.

Я спрыгиваю с окна и отхожу к воротам. Как они смеются теперь надо мной! Я знаю, девчонки все жестокие и никогда нас не понимают. Зачем я пришел сюда? Зачем мне служить посмешищем! Лучше всего мне уйти. Если побежать сейчас, то можно добежать до конца улицы и свернуть за угол, прежде чем она выйдет. Убежать или нет? Секунду я раздумываю: будет ли это удобно? Потом я поворачиваюсь и вдруг вижу Лилю. Она с подругой выходит из ворот, смотрит на меня, в глазах ее еще не погас смех, а на щеках играют ямочки.

Найдите подлежащее и сказуемое:

1.Неужели не скучно быть простым, ничем не замечательным, неизвестным человеком, да еще с таким помятым лицом с дурными манерами?

2. Ольге Ивановне было двадцать два года, Дымову тридцать один.

3. Несколько, впрочем, странно и необыденно одно: у северной двери стоит отец Григорий, ещё не снимавший облачения, и сердито мигает своими густыми бровями.

4. Семьсот жён было у царя и триста наложниц, не считая рабынь и танцовщиц.

5. Будем же учиться хорошо мыслить — вот основной принцип морали.

6. Мария Павловна никогда, казалось, так поздно не ощущала душевную силу мужа, в эти минуты, когда он хотел одобрить несчастного Ивана.Она то ведь знала, кто победитель и кто побежденный.